Рисую судьбу!
Шрифт:
Но остались, кажется, и те, кто до сих пор их боялся, перестав доверять. Например, император, который и решил вдруг избавиться от угрозы, подкрепляя это идеологически: "под доброй маской они скрывают злые намерения", - такова была суть длинного и аргументированного обращения правителя к своему народу.
И этот мужчина, выпрашивающий миниатюру, как подумала Аяна, поверил в сказку про сильных, злых и жестоких эльфов. Как и половина города, да и половина страны.
С одной стороны, хотелось прикрикнуть на него и успокоить насчёт эльфов, а с другой - разлука и тоска по любимой были понятны
– А ещё ведь люди искусства, с открытыми сердцами должны быть, а не чёрствыми, как давнишний сухарь!
– причитал мужчина.
– Мы заняты!
– ответил ему кто-то.
– Господин!
– Аяна положила палитру на сумки.
– Я нарисую портрет вашей жены. Куда мне с вами идти?
– Куда ты пошла?
– Нам же чётко велено, нарисовать и не подвести!
– кричали ей однокурсники, но она их не слушала.
Собравшись, Аяна пошла за мужчинкой.
Через некоторое время они пришла к старому красновато-серому дому, к которому год назад приходила вдохновляться, чтобы писать заброшенную деревню. Аяна и подумать не могла о том, что здесь кто-то живёт, но мужчина уверенно привёл её сюда.
В её сердце закрался испуг: вдруг она зря поверила этому странному стражнику, и он её попросту убьёт?
Но мужчина по-доброму улыбнулся.
– Ты удивлена, дева, верно?
– заговорил он вдруг совершенно иначе.
Если возле стены он был писклявым, высоким и противным, искажённый унизительными интонациями, то теперь он бы всё таким же высоким, но мелодичным и завораживающим. Аяна испугалась и отошла от мужчины, удобней поправив лямку наплечной сумки.
– Бойся меня не больше, чем эльфов - я жил у них все десять веков, что минули со дня моей смерти, - продолжил он.
Аяна успокоилась, но не подошла теперь из громадного уважения: перед ней, как она поняла, был дух - один из тех мощных созданий, что видят будущее мира и могут влиять на некоторые из людских судеб. Не знала девушка только, зачем он просил какой-то протрет?
Подумала, что проверка, и не ошиблась.
– Я знаю многое из того, что уже было, но гораздо больше из того, что грядёт. Этой войны стоит людям бояться, и не хода её, а итога, - дух вздохнул.
– Когда вы, живые, отказались от взаимодействия, возомнив, что всему нужному могут научиться и сами, боги расстроились: не разрозненным они ведь хотели видеть наш мир. И тогда сказали, что каждый будет уметь что-то одно, будь то рисовать, сражаться, выращивать растения, читать мысли или же управлять какой-то стихией. Развивая свой талант и применяя его в неожиданном месте, никто не чувствует себя хуже других, но полностью повар никогда не заменит зельевара, а маг - воина. Приходится просить друг у друга помощи в каких-то делах, и это сближает. Теперь же, после войны, вас ждёт другое проклятье... его суть каждый из вас ещё услышит. Но суть твоей награды за доброту будет с этим перекликаться.
Аяна
– Ты будешь рисовать всем врагов... и когда это станет вдруг нужным, тебе будут готовы платить за такое огромные деньги. Пусть это сполна окупит твою маленькую жертву: согласие потратить время и краски на того, кто всё равно бы не смог тебе заплатить.
Дух растаял, а Аяна, едва дослушав его, упала на дорожку и заснула до следующего дня.
Подарок духа должен был ещё вплестись в ей душу, а для этого тело должно было отдохнуть.
Проклятье
Подарок духа долго не проявлялся. Бывало, конечно, что рисует одного человека, а в голове возникает образ другого. Но этот образ был настолько нечётким, что исчезал при попытке срисовать с него хоть пару линий.
Из университета Аяну выгнали, потому что в военное время она ослушалась приказа, а ненадёжные маги стране не нужны. Без общежития в городе - трудно, но и домой в деревню к родителям возвращаться было позорно. Вот и терпела Аяна: жила, работая почти до ночи в опустевшей таверне, и иногда переманивала клиентов у своих бывших сокурсников.
К ней шли потому, что она за работу просила меньше, чем образованный специалист, а рисовала почти и не хуже. Разве что руны так и не выучила, но, когда просят портрет, ничего особенного в нём не нужно: главное, чтобы не выцвел и не сгорел, а этому учат ещё на младших курсах.
Война шла уже год. На стране это почти никак и не отразилось, только воины, вот, ушли, и дисциплинарные меры стали суровыми. А как идёт война там, за границей...
Говорили, что король нанял мага и его учеников, которые могли найти кого угодно, даже эльфов. Эльфы, вроде как, и сами хорошие маги, поэтому быстро поняли, что прятаться бесполезно... и вот маленький город заговорил о том, что король через него возвращается с победой. Что был пленён ни много ни мало сам эльфийский владыка, и что эльфы, как народ - уничтожены.
Услышав это в таверне, Аяна было не поверила.
Потом, когда половина города с ликованием готовилась встречать победителей, девушка горевала вместе с другой половиной. Принять гибель древнего народа, который светился добром и непомерным благородством - всё равно что принять крушение надежд на исполнение давней мечты. Всё равно что отринуть сказку, сказав твёрдо: "так не бывает и совсем быть не может".
И пока половина таверны праздновала и поднимала один тост за другим, другая половина пила угрюмо.
– Да бросьте. Не могли они уничтожить эльфов совсем. Наверняка возродятся, и, если не мы и наши дети, то наши внуки и правнуки эльфов ещё увидят, - горестно сказал студент.
А мясник праздновал, думал отчего-то, что ресурсы эльфов разработают быстро. И историк хлопал в ладоши, напившись вместе с мясником. Визжал, что эльфы действительно не были готовы и что теперь-то уж точно угрозы не будет ещё долгие годы, что настанет время мира и процветания.
Стиснув зубы, студент сосредоточился и закрыл ползала пеленой, которая не пропускала бы звуков. Горю привычней тишина...