Ритуал для призыва профессора
Шрифт:
А тут?!
Как валить на пол и под предлогом спасения меня же тискать, так это, пожалуйста. А как возразили словом, так сразу режим аристократа включил. Ну, надо же, фифа какая!
– Ты так забавно сопишь от злости, – раздалось надо мной.
– Прости, задумалась, – спохватилась я.
– Жалеешь, что нагрубила ему? – Хаул приподнял левую бровь, и я вдруг поняла, что вижу эту особенность его мимики уже не первый раз за утро. И почему я сочла его непривлекательным? Да, не женственен, черты лица грубые, мужские. Но ведь это не портит, а даже
– Не нравлюсь? – зачем-то спросил он.
– Наоборот, очень привлекателен, – честно созналась я.
Мужчина щурился, словно пытаясь понять, – лгу я или честна с ним.
– Профессор Холодова, Ирина, ну, где же вы ходите?! Я с утра вас жду, – раздалось над нами. Подняв голову, я уставилась на высунувшегося из большого окна ректора Фигра.
Старичок открыто улыбался и вид имел такой блаженный. Ну, точно буддийский монах.
Глава 9
Внутри, несмотря на обшарпанный фасад, административное здание Академии поразило меня своей красотой и изяществом интерьера. Огромный просторный холл на первом этаже: витая широкая лестница с резными перилами, большие высокие под потолок окна, занавешенные тяжелыми темно-зелеными шторами из габардина, кадка с огромным цветущим кустарником посередине и сбоку даже на вид удобные диванчики с изогнутыми ножками и высокими мягкими подлокотниками. И все так красиво сочеталось в цветовой гамме. Даже этот куст, так похожий на азалию, идеально вписывался в интерьер и гармонировал с аляповатой розово-зеленой тканью диванов. Идеально! И это простой холл учебного заведения. Красота!
Но все это померкло, когда я подняла голову. На мгновение я лишилась дара речи, замерев как дитё, узревшее истинное чудо. Там на приличной высоте слегка покачивалась умопомрачительных размеров люстра, сияющая, кажется, сотней огоньков. Будто кто-то перевернул золотую ель и украсил ее иголки тысячами светлячков. При этом чудные красные, желтые, оранжевые огни постоянно перемещались, перескакивая с одной «ветки» люстры на другую.
И все это выглядело так… сказочно и нереально, что я замерла с поднятой головой. Сил оторваться от этого дива дивного не было.
– Ирина, что-то не так? – немного взволнованно спросил Хаул.
– Не мешай мне наслаждаться магией, – отмахнулась я от него, продолжая, как ребенок, глазеть на чудо.
– И это магия?! – мужчина даже как-то хмыкнул снисходительно. – Халтура мага средней руки. На всем экономили.
Мой внутренний ребенок возмутился.
– Это очень красиво, Хаул, не наговаривай. На такое вообще можно смотреть весь день, не отрываясь, – проворчала я.
Храмовник тихо засмеялся.
– Думаю, тогда и остальные элементы отделки тебе понравятся, – Хаул легонько приобнял меня за плечи и развернул в сторону винтажной круговой лестницы.
– Ух, ты, – не удержалась я восторга, – как во дворцах!
– Нравится? – мы подошли
Заинтригованная, я подалась вперед и буквально прикипела взглядом к ближайшему холсту. Ничего особенного. Простой незамысловатый пейзаж: море, чайки в небе, суденышко какое-то.
Простая картина… и вдруг!
Я четко ощутила солоноватый запах моря, услышала шум волн и крики птиц. Невольно подалась вперед и встала вплотную к «живому» пейзажу. Чувства стали ярче: я слышала ветер; облизнув губу, ощутила горечь соли.
Фантастически! Невероятно! Сказочно!
– Ну как? – ДартФао стоял все это время за моей спиной и следил за реакцией.
– Восхитительно, – прошептала я. – Хочу такую в свою комнату. И море, и горы и все хочу. Они наверняка дорогие. Где можно такую приобрести, Хаул? Это что-то нереальное!
Я с нежностью погладила раму. А потом с интересом посмотрела на другие работы магически одаренных художников. Дети, увлеченные странной игрой, чем-то напоминающую наши «фантики». Погрузившись в изображение, услышала детский смех и споры, лай собаки, которую и не разглядела поначалу за мусорным баком. А еще запах нечистот. Словно на мусорке или свалке какой были дети. Трущобы?! Да, наверное, так и есть.
– Как такое возможно?! – пораженно выдохнула я.
– Все эти работы, Ирина, детей простых деревенских и городских бедняков. Их легко купить за гроши на любом городском базарчике. Идея их разместить здесь принадлежала Эя Аалу. Расчет был очень прост: эти картины чудесны – каждый невольно остановится и спросит об авторе. И несказанно удивится, что писал эти, не побоюсь этого слова, шедевры не аристократ, а сын рыбака, например, – Хаул указал рукой на картину, изображающую море.
Я невольно улыбнулась, поняв, что так тонко прочувствовать красоту морского побережья, его вкус и запахи, может только тот, кто влюблен в него. Сын рыбака. Да!
– Нельзя занижать такой талант только потому, что родители положением в обществе прихвастнуть не могут? – выдохнула я. – Эти картины не могут стоить гроши. Они бесценны, уникальны. В них душа.
– Да, нельзя, – согласился со мной жнец. – У нас магическая академия и помимо целителей, стихийников и некромантов, здесь планируется обучать и художников. А может и лицедеев, и певцов. Всех, кто отмечен магией. До настоящего времени этим не занимался никто.
Я, наконец, оторвала свой взгляд от картины с детьми и внимательно посмотрела на некроманта.
– А как же театры, оперы? – уточнила я.
Он зло улыбнулся, какая-то ненависть скользнула в его взгляде.
– Только аристократы и для аристократов! Забавы богатеньких детей. И все это крайне безвкусно и напыщенно. Ярмарочные представления, где поют и разыгрывают шуточные сценки дети торговцев, в разы красочнее и захватывающее.
– Вот бы увидеть, – размечталась я.
– Увидишь, я свожу тебя в город, – услышала я он него.
– Это обещание? – быстро поймала я жнеца на слове.