Ритуал последней брачной ночи
Шрифт:
— «Killing is no murder!»
— А это что такое?
— Умерщвление не есть убийство. Крыть было нечем, но я все-таки попыталась выправить ситуацию.
— Ты даже не спрашиваешь, как там Идисюда…
— А что с ним сделается? — беспечно отмахнулся Сергуня. — На его лекции просто ломились…
— На чьи?
— Да на Романа Попова! Из других институтов прибегали. А он лекцию отчитает, ножичек наточит — и шасть в кусты, добычу высматривать. Потрясающий тип. Боже что за человек!!!
— Ты знаешь, что может случиться с Идисюда, если ты будешь пропадать
Вконец отощавший кот
Одну ячменную кашу ест…
А еще и любовь! —
Это Басе. Великий японский поэт.
— Вот! Именно! — Сергуня посмотрел на меня влажными от слез глазами. — Великий! О! Он великий человек. И любил их всех! Все тринадцать жертв! Он рыдал, когда о них рассказывал. «Virginity is a Luxury» — «девственность — роскошь»… А ты мне каким-то Басе мозги паришь…
Последнее утверждение маньяка Романа Попова в вольном пересказе маньяка Сергуни Синенко сразило меня наповал. Так же как и осознание того, что Сергуню я прохлопала. И не могу теперь надеяться на его помощь. Остается только удивляться, что он приехал на встречу ко мне, а не разбил палатку у сизо, где наверняка содержится сейчас его обожаемый насильник-некрофил.
— Он пообещал мне материал на книгу, — Сергуня был близок к обмороку. — Сказал, что я вполне могу стать его летописцем. И даже подарил мне свою брошюрку. Вот, посмотри…
Трясущимися руками Сергуня расстегнул рюкзак и извлек из него сомнительного качества двадцатистраничную книженцию с плохо пропечатанным заголовком:
«Вавилонская блудница: трактовки светские и религиозные».
Я почувствовала себя раздетой, но стоило мне только потянуться за этим фундаментальным трудом, как Сергуня отпрыгнул от меня, как от сколопендры.
— Только в моих руках! — заверещал он. — Это же раритет. Соображать надо!
Соблюдая все правила предосторожности, я склонилась над брошюркой и прочла на ее первой странице:
«МОЕМУ НОВОМУ ДРУГУ СЕРГЕЮ СИНЕНКО С ПОЖЕЛАНИЕМ ОТВАГИ И ВДОХНОВЕНИЯ. РОМАН ПОПОВ».
— Видишь! Назвал меня своим другом… А еще сказал, что наша с ним книга заткнет за пояс Ницше и Фрейда. Что Достоевского можно будет сдать в архив… А еще…
Сергуня вырвал у меня из рук недопитую бутылку пива и сделал несколько судорожных глотков.
— А еще он подарил мне свою фотографию!
— Что ты говоришь!
— Вот, смотри…
Из брошюрки был тотчас же извлечен кодаковский снимок, запечатлевший тщедушное существо с огромным лбом, огромными очками на переносице и едва заметными сизоватыми губами. Как с такими физическими данными можно было отправить на тот свет тринадцать ангорских кофточек, осталось для меня загадкой.
— Красавец, правда? — Вконец ополоумевший репортер любовно погладил фотографию.
— И какие порочные губы! — поддакнула я.
— Ты тоже заметила? — как ребенок, обрадовался Сергуня. — Да это просто скопище пороков. Идеальная модель для Сатаны… Так ее и назову: «Сатана: ненаписанные хроники».
— Кого?
— Да книгу!..
Он перевернул
— Мы идем в галерею вин? — спросила я у Сергуни. — Уже пять минут восьмого. А начало в семь…
Сергуня сразу сник и потерял всякий интерес к действительности.
— Пойдем, конечно, — вяло процедил он. — Ненавижу я все эти светские мероприятия…
— Хотя бы ради меня… — Это был не самый удачный аргумент. Вот если бы Сергуню попросил о том же самом маньяк-культуролог Роман Попов…
— Ладно. Покатили… Вот только скажи мне, есть ли здесь поблизости туалет?..
Туалета на всем пути следования к винной галерее мы так и не нашли, Сергуня несколько раз порывался соскочить с темы, но я убедила его, что в «КАСА МАРЭ» наверняка найдется отхожее место. Только таким нехитрым способом мне удалось заманить его на Средний проспект, 70, корп.2.
«КАСА МАРЭ» поразила меня своим чрезмерным этнографическим великолепием. У дверей всех приглашенных ожидала парочка в постолах и национальной одежде. При этом парень в барашковой шапке придирчиво осмотрел наши пригласительные, а девица с вышитым петухами платком на голове сунула нам в зубы по куску слоеного пирога с брынзой.
— Плэчинте, — охотно пояснила она. — Молдова приветствует вас!
— А где здесь у вас сортир? — совсем некстати вылез Сергуня.
Девица пожала плечами и указала рукой в глубь галереи. Торжественная встреча со слоеными «плэчинте» оказалась смятой.
— Ты дурак, — шепнула я Сергуне. — Нужно уважать национальные чувства.
— Да ладно тебе. — Сергуня отделился от меня и скрылся в толпе жаждущих накачаться вином, коньяками и дармовой кормежкой.
Я осталась одна.
Но скучать мне вряд ли придется — я поняла это, как только взглянула на сброд с разнокалиберными рюмками, бокалами и фужерами в руках. Из-за Сергуниных восторгов по поводу Романа Попова мы опоздали больше чем на час, А за час простые русские журналисты, допущенные к прозрачному телу молдавских вин, успели нарезаться до безобразия. Со всех сторон меня окружали красные распаренные рожи, спутанные лохмы волос и потные подмышки. А в воздухе стоял нестройный гул и пахло самыми бесстыжими духами и мыслями.
Пока я пробиралась к батарее бутылок, возле которых орудовал штопором еще один деятель в барашковой шапке, меня успели облапать, облобызать и предложить выпить на брудершафт. Самым удивительным было то, что вела я себя, как какая-нибудь послушница разрушенного монастыря Св. Урсулы, — ойкала, взвизгивала и возмущалась.
Боженька вполне мог быть мной доволен. Но окончательно встать на путь исправления мне помешала огромная дубовая бочка, которую выкатили под нестройные вопли и такие же нестройные аплодисменты и улюлюканье.