Ритуал тьмы
Шрифт:
Эти слова взволновали Валентину.
— Вот как? Вы были в Женеве? Что же вы узнали?
Людовико рассказал ей о слуге на хуторе убитого крестьянина и о визите Байрона, но не упомянул о своем столкновении с представителем церкви.
— Неужели вы действительно полагаете, что лорд как-то связан с убийством Бонне? — прошептала Валентина. — Это ужасно. Никколо может быть в опасности.
— Я не могу этого исключать, — осторожно ответил Людовико, впрочем, прекрасно понимая, что крестьянина убили цепные псы церкви, а вовсе не обезумевший английский поэт.
— Я должна поговорить с ним, — девушка
Затем она взглянула Людовико в глаза.
— Я благодарю вас, граф, — мягко сказала она. — Вы оказали мне большую услугу, проведя это расследование.
На озеро уже опустилась ночь, и Людовико чувствовал в себе привычную силу.
— Валентина, — склонившись к ее руке, он вдохнул в поцелуй совсем немного Тьмы, ровно столько, чтобы девушка на мгновение ощутила блаженство. — Нет ничего, что я бы для вас не сделал.
В глубине души он с ужасом понимал, что это правда.
21
— Англии угрожало вторжение, но она не оказалась под гнетом Франции, в отличие от твоей родины, не так ли? — поинтересовался Байрон.
Никколо кивнул. Он вновь пришел на виллу Диодати. Неожиданно для себя самого он с легкостью отбросил мысли о разговоре с Валентиной, только для того, чтобы вернуться пода.
«Ночуя там, ты наносишь нам оскорбление, — уговаривала его девушка, и в ее голосе слышалась мольба. — Мои родители очень волнуются. Во время последнего похода в церковь у мамы уже спрашивали, правда ли то, что наша семья поддерживает отношения с ним».
С ним. С Байроном, с кем же еще… Как же Никколо раздражало малодушие местных жителей!
«Ну что ж, тогда придется дать понять твоей маме, что я не принадлежу к вашей семье», — ответил он и тут же пожалел о сказанном — Валентина опрометью бросилась из его комнаты. И все-таки он пришел сюда. Как и в предыдущие дни, они славно поели, выпили вина, а теперь коротали время за интереснейшей беседой. Все, за исключением Клэр, которая в основном молчала, время от времени бросая на Байрона томные взоры.
— Но революция вас не коснулась, все беды были только из-за Наполеона, верно? — Голос Мэри отвлек Никколо от раздумий.
— Человек действия. К сожалению, он оказался способен на ужаснейшие поступки. Нельзя не восхищаться им за его величие, но Наполеон заслужил проклятие за то, что его дела не подчинялись зову совести. Как там у Ларошфуко? «Удача, кою отринут, покинет и ярчайшую звезду на небосводе», — встрял Байрон.
— Я был еще ребенком, — поток мыслей увлекал Никколо к берегам воспоминаний. — В наш дом пришли солдаты. Не французы, а итальянцы, служившие вице-королю. Они требовали, чтобы мы их впустили. Хотели ограбить наш дом. Но мама дала им отпор, обругала их… несмотря на свое высокородное происхождение, она мастерица крепкого словца.
В конце концов, в ее жилах течет кровь римлян.
Юноша улыбнулся, вспоминая тот жаркий августовский день, когда он стоял рядом с матерью, вцепившись в ее юбку. Тогда он был преисполнен гнева и готов был собственными руками вышвырнуть этих оборванцев из дома.
— Тех
Байрон рассмеялся, словно Никколо только что смешно пошутил.
— Я не знаю, что произошло бы, если бы к солдатам не вышел мой отец и не откупился от них деньгами.
Мэри посмотрела на него с сочувствием, и на некоторое время все замолчали. В камине тихонько потрескивали дрова.
— Я отправляюсь спать, — заявила Клэр, вставая.
Мэри поднялась вместе с ней.
— Может быть, мы пропустим еще по стаканчику в мужской компании? — предложил Шелли.
— Я вынужден отказаться, благодарю, — покачал головой Никколо. — Сегодня я должен откланяться пораньше.
Внезапно у Вивиани сжалось сердце при мысли о том, что его визиты в этот дом могут рассорить Валентину с родителями и другими жителями Коппе, и ему захотелось поскорее поговорить с ней и извиниться за сказанные сегодня слова.
— Попросить Флетчера, чтобы он провел тебя к причалу? — спросил Байрон.
— Я сам найду дорогу, — отказался Никколо.
Кивнув Шелли и Полидори, он поцеловал руки дамам и направился к двери. Байрон, провожая его, опустил ладонь ему па плечо.
— Будь осторожен, друг мой, не заблудись в темноте.
Глаза лорда сверкали, и Никколо стало интересно, что сейчас происходит в его голове, но спрашивать Вивиани ничего не стал.
Полная луна скрылась за плотной завесой облаков. Всего пару минут назад Никколо уверял Байрона в том, что сможет найти дорогу, но теперь с трудом пробирался вперед. Голова была необычайно легкой от выпитого спиртного, и у Вивиани заплетались ноги. К счастью, идти было недалеко, но юноша умудрился пару раз поскользнуться.
Добравшись до причала, он увидел рыбацкое суденышко и с облегчением вздохнул. Тут нужно было двигаться очень осторожно — если оступишься, то не просто упадешь, а еще и искупаешься в озере. От дождя доски на причале были скользкими и неприятно поскрипывали у Никколо под ногами. На дне судна, завернувшись в одеяло, спал лодочник. Посмотрев на него, Никколо ощутил угрызения совести. Когда он в последний раз смотрел на часы, было уже далеко за полночь, а сейчас, наверное, время близилось к трем часам ночи.
Вивиани уже собрался растолкать лодочника, готовясь к разгневанной, но вполне справедливой тираде, Когда краем глаза заметил какое-то движение. От виллы Диодати медленно удалялись два огонька. Всматриваясь в темноту, Никколо попытался разобрать, что происходит, но не увидел ничего, кроме очертаний нескольких людей.
Позабыв и об усталости, и об опьянении, юноша загорелся любопытством. Преодолев причал, он, оскальзываясь, бросился бежать назад.
В какой-то момент он испугался, подумав, что это суеверные жители деревни решили ночью прокрасться на виллу и покончить с ее жителями. Перед его внутренним взором уже предстал образ разъяренной толпы, но огоньки двигались прочь от дома, прочь от Колони, от всех признаков цивилизации. Эти люди, кем бы они ни были, направлялись в горы. По-прежнему недоумевая, Никколо последовал за странной процессией. В мыслях он лихорадочно подбирал, рассматривал и отбрасывал все возможные объяснения происходящему.