Ритуал тьмы
Шрифт:
С точки зрения техники рисунка ее картины были идеальны, ведь женщина все время следила за тем, чтобы не допустить ни малейшей ошибки.
И все же теперь, когда миниатюра была завершена, она казалась ей несовершенной, ведь картина не передавала тот образ, который так четко запечатлелся в ее памяти. Свет был другим, да и земля не того оттенка. Валентина вздохнула. «И вновь все не так, и я не могу понять, где ошиблась».
С тех пор, как она встретила на приеме Никколо Вивиани, ей было все труднее носить привычную маску спокойствия. Чувства, которые, как она
Видимо, он очень изменился. В его глазах она увидела тоску, которой не было раньше. «Но, конечно, я тоже изменилась. Что же он увидел во мне, когда вышел на тот проклятый балкон?»
— Работаешь, любовь моя? — Людовико подошел к ней, воспользовавшись своей способностью подкрадываться так, что заметить невозможно.
У Валентины мурашки побежали по коже. Она просила мужа не поступать так в ее присутствии, и он всегда выполнял это ее желание. До сегодняшнего дня.
Людовико осторожно взял миниатюру, которую она только что завершила. Тщательно осмотрев ее, он насмешливо скривил губы:
— Восхитительно, дорогая. Точная работа кисти. Тоскана, если я не ошибаюсь? Опять?
— Тамошние пейзажи очень вдохновляют, — уклончиво ответила она.
— И, конечно, это родина нашего дорогого юного шевалье д’Отранто, — холодно улыбнулся вампир.
— Да, — осторожно согласилась Валентина. — Ты же знаешь, что я год провела в Италии в доме Вивиани.
Ей несложно было заметить, какие страсти бушевали в его душе, хотя внешне граф оставался совершенно спокоен, но она не понимала, что к этому привело. О чем же они говорили на том балконе, когда она ушла?
— Я был удивлен, встретив Никколо на приеме, — продолжил Людовико. — Ты знала, что шевалье в Париже?
— Нет, конечно, — Валентина нахмурилась. — Откуда же мне было это знать?
Пожав плечами, Людовико вернул картину на место.
— Ну, возможно, из вашей переписки? Он тебе пишет? Или это твоя дорогая мадам Рекамье сообщила тебе, что нужно поскорее ехать сюда, так как Никколо в городе?
«Что за подозрения?» — Валентина почувствовала, как в ее душе нарастает гнев.
— Оставь Жюли в покое и не впутывай ее в свои теории заговора, ладно? — отрезала она. — Я понятия не имела о том, что Никколо в Париже, и, как ты помнишь, это не я решила ехать сюда. Это ты захотел, и я выполнила твое желание. Как и всегда, — горько добавила она.
— Как и всегда? — Граф уже почти кричал. — Ты что, хочешь сказать, что я заставляю тебя сопровождать меня в моих поездках?
Валентина уже открыла рот, но он не дал ей ответить.
— Валентина, я все делаю только ради тебя. Наши путешествия и постоянные переезды… Раньше мне было все равно, что думают обо мне люди и что они могут узнать. Я даже наслаждался этой игрой в кошки-мышки с инквизицией, и я всегда побеждал в ней, даже когда мои дела были плохи. Но теперь все изменилось. Я не могу позволить им найти меня, ведь это
Валентина подняла руки. Она ничего не хотела слышать об этом, по крайней мере сегодня вечером.
— Кроме того, я думал, что тебе понравится в Париже, — спокойно продолжил Людовико. Казалось, его гнев мгновенно погас. — Все эти балы, театры, опера. Я полагал, тебе захочется развлечься.
Валентина грустно посмотрела на мужа. Она ему верила. В глубине души она знала, что он говорит правду. Женщина шала, что Людовико ее любит и, возможно, это было единственное чувство, которое он испытывал. «И я знаю, что никогда не смогу ответить ему взаимностью».
Опустившись на пол, она закрыла ладонями лицо.
— Мне осточертел этот Париж, — она сама себя ненавидела за то, что ведет себя как маленький капризный ребенок. — Мне осточертели все города, в которых мы побывали. Может, нам переехать в деревню?
— За городом мне намного сложнее охотиться, — спокойно возразил Людовико. — В городах много хищников, и среди них легко затеряться. А в деревне любая охота будет связана с риском, — он опустился рядом с Валентиной на колени. — Но если ты этого действительно хочешь, то мы найдем какое- то решение. Можем купить дом за городом, в Клиши или другом селении недалеко от Парижа.
Он не договорил, но девушка и так знала, что муж хочет сказать. «Так он все равно сможет охотиться в городе».
Валентина кивнула. На душе у нее было пусто. На глаза наворачивались слезы. Женщина отвернулась и прикусила губу, ощутив во рту привкус крови.
— Оставь меня одну ненадолго, хорошо? — попросила она, кое-как взяв себя в руки.
Смерив ее задумчивым взглядом, Людовико поднялся и вышел из комнаты.
Валентина тоже встала. Подойдя к мольберту, она взглянула на неудавшийся пейзаж Тосканы, а затем взяла миниатюру в ладонь, смазала еще влажные краски, так что на картине уже ничего нельзя было разобрать, и равнодушно бросила холст на пол.
— Что? Правда Эсмеральда?
Рассерженно зыркнув на него, девушка откинула локон со лба.
— Да. И что тут такого?
— Да ничего, — пробормотал Никколо. — Просто имя кажется ненастоящим.
Вздохнув, Эсмеральда остановилась, и Никколо обнаружил это только пройдя несколько шагов.
— Вот что бы ты подумал, если бы тебе сказали, что твое имя кажется ненастоящим? — Она покачала головой.
На это Никколо было нечего ответить.
Вокруг странной парочки сновали парижане, бежавшие по своим делам, только Никколо с Эсмеральдой оставались неподвижными. Карету Вивиани оставил в паре улиц отсюда — Эсмеральда настояла на том, чтобы проделать остаток пути пешком.
— Извини, — смутился он. — Я вовсе не хотел намекать на то…
— Конечно, хотел. — Девушка подошла к нему ближе, чем позволял этикет, и, поднявшись на цыпочки, заговорщицки шепнула: — Это творческий псевдоним. Но тебе, думаю, его будет вполне достаточно.