Ритуал

Нечаева Екатерина

Я вяло оделась, стянула волосы в хвост, показала язык своему отражению. Белый. Я и не удивилась. Шея болела. Плечи болели, болело все. Тело словно тоже намекало: забей на эту шехню да завались обратно спать, вон, пока соседка не видит, выпей еще ее чаю и вон тех конфет немного одолжи. Тебе можно, ты болеешь. Снова взглянула на себя. Н-да, эльфы на меня не клюнут. Я вяло натянула одежду, застегнула куртку и пошла к некромантам. Если там и сдохну, то хоть похоронят… Впрочем, нет, лучше там не подыхать, я их наставника знаю.

Просто поговорю. Я не собираюсь соглашаться. Просто поговорю. Раньше я никогда не врала самой себе и сейчас, спускаясь по сбитым ступенькам, пыталась понять: этот случай настал, или я действительно

так уверена, что откажусь. В башне лестница была винтовой, мы все называли ее «сверни башку», и, споткнувшись, я чуть не пролетела несколько пролетов. Прислонилась ноющим, горячим лбом к холодной стене. Там, снаружи, была весна, в моих же мыслях одна зима и бесконечный снег. Вот пока не выйдешь, так и кажется, что там воет стылый ветер. Сплошная стужа. И не отвертишься, что бы ни случилось, это зависит только от меня. Ощущение, будто скрутили по рукам и ногам множеством беспорядочно связанных веревок и дергаешься, пытаясь выбраться, но только сильнее стягиваешь узлы. Мерзко… проще пробить башкой каменную стену, чем выбрать правильное решение. Да и нет тут правильных решений, то, верное для других, – смерть моему дракону. Одно дело видеть, как он подыхает, а другое – лично его убить. Забавно. Всего одним словом. Нет.

В подземельях, как всегда, царило прохладное и сырое спокойствие, жар дня не проникал сюда даже в летние знойные месяцы. Если бы я была более впечатлительной, добавила бы еще – мертвое. Впрочем, это не так уж далеко от правды, в какой-то из этих комнат, мимо которых я проходила, находился склад подопытного материала для некромантов. Никогда не пыталась его найти, я не настолько любопытна. Я шла сквозь сводчатый длинный коридор, и черные тени метались от моих шагов в свете магических светильников. Каждое движение – еще одна вспугнутая тень, рвущаяся в сторону, как ворох горелых листьев. Я оглядывалась уже без любопытства, скорее по привычке, чтобы не споткнуться о какой-нибудь хлам, забытый на полу. В подземелья я уже в сто первый раз спускалась.

На лекции по общей магии мне как-то довелось сесть рядом с Делией, начинающей некроманткой, мы разговорились, а потом, от нечего делать, я познакомилась с остальными. Несмотря на все дурные слухи, бесцельно бродящие по коридорам зомби здесь не встречались. Хотя это скорее объяснялось не разумностью адептов и уважением их к смерти, а бережливостью их наставника, который трясся над каждым прибывшим из морга, будто тот был из золота. Градоправитель недолюбливал темных магов и разрешал использовать только безымянных, не имеющих родственников упокоившихся бродяг, да и то после долгих уговоров. То, как наставник расчетливо пекся о своих адептах, выбивал для каждого из них хоть какие-то привилегии, заставляло его уважать, но сам Ледани был страшным, неприятным до дрожи типом.

Некроманты подземелья Академии полностью забрали себе, здесь они учились, ставили свои опыты и даже жили, в самых дальних коридорах находилось их общежитие. Своеобразный уют, но привыкнуть можно. Много места им никогда не требовалось, а к общению с учащимися на других факультетах относились по принципу: чем его меньше, тем лучше. Адепты темных наук всегда были так же малочисленны, как и мы, драконологи. Ректор, давно цапающийся с их наставником, часто наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил, что и одного некроманта нашей Академии уже много. Драконологов же было мало потому, что гораздо проще и надежнее изучать практическую магию, чем специфические заклинания, нужные летунам, которые почти бесполезны в обычной жизни…

Стены комнаты были грубо вытесаны из серого камня, без отделки, без всего, что могло хоть как-то скрасить их холодную, безликую поверхность. В подземельях некромантов не было места праздности и красоте, ничто не должно было отвлекать от сухих беспристрастных учебных трактатов, собранных в этих пустынных

залах за несколько веков, и изучения темной магии. Ты пришел за знаниями, ну так получай их. Это стоило бы вытесать в камне, где-нибудь под темными сводами, вместо обычного девиза Академии. В главной комнате я ожидала обнаружить кого-то из знакомых, но ни Санати, ни Ильдара не было. Не было даже того жалкого слизняка Эйхена, любящего потными руками пошарить по телу любого, кто проходил мимо, объясняя это тем, что снимает ауру. На самом деле – извращенец. Конечно же извращенец. Врезать ему было отличной и, пожалуй, единственной разрядкой в моей жизни.

Зал был с высокими потолками, плохо освещен и давно не убирался, похоже, уже поколениями живущих здесь адептов. Странный незнакомец, сидящий ко мне спиной, терялся, будто выцветал на фоне наваленного здесь хлама. Он сидел, чуть склонив задумчиво голову, и полумрак, вечно царящий в подземельях, скрывал его лицо. Я видела лишь жесткие, неровно остриженные волосы и то, что он хмурится, полностью погруженный в свои мысли. Скрещенные ладони лежали перед ним на столе, он словно хранил что-то невидимое, но никак не мог удержать. Черная куртка, недорогая, серебрилась вставками кольчуги, дополняющей его немудреную защиту. Такие же черные волосы, смуглая кожа, и я могла поспорить, что его глаза тоже окажутся черными и пронзительными.

Черный рыцарь, подумала я про себя, как из книжки. И будет виться за ним воронье, бок коня оттягивать копье с высохшей рыжиной на наконечнике, отравленно пахнущей медью и яростью. А сзади будет бежать пес с блестящей, шелковистой черной шерстью. Рыцарь, по пятам за которым следуют беды, как удушливый дым костра, покорно стелющийся по земле темной полосой. Н-да уж, мне стоит поменьше читать, воображение что-то разыгралось.

Когда я подошла ближе и разглядела лицо как следует, я обругала свое воображение всеми словами, которые знала. Рыцарь оказался девицей; коротко стриженной, по-мужски одетой, но все же девицей. Она уставилась на меня с любопытством, впрочем, без дружелюбия. Мне неприятно любопытство некромантов, не хочется знать, как они смотрят на трупы. Странно, вроде раньше ее тут не видела.

– Ты – Тайнери Эллери? – неожиданно спросила она. Я поморщилась. Вот такое вот извращенное чувство юмора у моих родителей, дать мне имя, которое можно запихнуть в стишок. И никого не волнует, что ударение в фамилии на первый слог, всех тянет побыть шхэновыми поэтами. И судя по тому, что она меня знает, все некроманты в подземелье уже дружно жаждут крови моего Ротара.

– Эллери, – поправила я.

– Один шхэн.

– Ну?

– Булки гну! – радостно гаркнула она, и я вздрогнула. Голос у нее был не противный, скорее просто громкий. – Уже с утра сижу, жду, когда ты задницу свою притащить соизволишь. С нашим делом, оно знаешь, чем быстрее сделаем, тем быстрее свое получим.

– Нет никакого дела, – проворчала я. Великие боги, что за шхэнь тут происходит? – Я тебя вообще не знаю.

– Меня?! Да меня все знают! – оскорбилась странная адептка. – Боевой маг! – все так же громко, с гордостью сообщила она. – Риалис Феолески. Скажешь, того некроманта, Ильдара, тоже не знаешь?

– Где он?

– Эй, И-ильда-а-ар! – гаркнула она. Я подивилась раскатистому, оглушительному эху подземелий. Немудрено, что некроманты привыкли говорить шепотом.

– Ты можешь не орать, Феолески? – Из одной комнаты появилась заспанная физиономия Андреаса. Могу поспорить, Андреаса звали как-нибудь иначе, редко какие родители награждали своих детей именами прожженных ловеласов, а он просто переиначил банального Эндрю или Антуана. Он почесал башку, еще больше взлохматил волосы и мрачно пообещал: – Не знаю, насколько ты крута в магии, но проклятие молчания я тебе гарантирую. А теперь заткнитесь обе и дайте мне поспать, я полночи кладбище раскапывал.