Ритуалист
Шрифт:
Далее шла вводная по теплокровным гуманоидным расам и строении их кровеносной системы, где что расположено, куда лучше бить и как вскрывать. Гиин рассказывала и показывала все это легко и непринужденно, с примерами и объясняя иногда, чуть ли, не по пальцам, замечая мое непонимание и наморщенный лоб. Пару раз услышал даже совсем нелестные выражения в свой адрес, мол, тупица и бездарь, и ей приходится со мной еще возиться, приятного было мало, конечно, но я стерпел. Зато узнал про самые важные места на теле, кои каждый уважающий себя ритуалист моей направленности должен знать буквально назубок. Запомнил методику вскрытия грудной клетки и принцип
Затем ликбез был окончен и Гиин, выдав мне как образец охапку трав, послала собирать гербарий вокруг дома и дальше в лес. На мой слегка встревоженный вопрос о том, что, если, нарвусь на какое-то дикое и голодное зверье, ответила, что ничего подобного здесь не водится. А что водится, точит зубы лишь на зелень, коренья да ягоды, и если мне суждено будет вывести из себя какую-нибудь белку и помру от страха перед столь грозным противником, то туда мне и дорого. Лично для нее, Гиин, гора с плеч свалиться и не нужно будет тратить свое время на такого бездарного слабака, как я. Убедила, в общем, и почти до вечера пришлось рыскать по кустам, оврагам и рощицам, выискивая, сука, всю эту будто специально прячущуюся от меня зелень. Так как наказ хозяйки был четок — без конкретного пучка каждой могу не возвращаться, нахлебник ей не нужен. У меня тогда чуть не сорвалось, что ей трахаль зато очень нужен, но вовремя сдержался, как ни как, себе б дороже вышло.
Вернувшись, тут же получил миску похлебки, вновь куда более полно заправленную, а потом гоблинша смешала в пиале какое-то резко пахнущее дерьмо и заставила выпить. Меня аж перекосило от отвращения, морду свело, на глазах выступили слезы, я охал и ахал, пытаясь провентилировать горлянку и рыскал взглядом по столу и полках, в надежде найти, чем бы запить. Потом вспомнил про бурдюки и ринулся, было, к ним, но хозяйка дома меня удержала, сказав, что само пройдет и нужно перетерпеть.
И прошло, да только встал после этого так, что хоть кричи, хоть пой, кровь прилила к концу и буквально пульсировала в нем, доводя чуть ли не до боли.
— Гиин, я же взорвусь там щас, — вымученно простонал, выпихиваемый наружу из дома.
— Ничего, потерпишь, а пока захвати воду и помойся, приведи себя в порядок, мне вонючка рядом с собой не нужен.
Так уж и вонючка, и совсем не пах, а по пути назад проходил мимо ручья и слегка ополоснулся, сцепив зубы и терпя ледяную свежесть подземной воды, толчками бьющую из расколотого камня. Пришлось по быстренькому оголиться, облиться и молнией юркнуть в дом, прямиком на лежанку. Потом еще ждал, пока она себя приведет в порядок, поедал глазами специально медленно раздевающуюся гоблиншу, ехидно улыбающуюся, а когда она таки легла, вмиг стер с ее лица эту гаденькую улыбку. Будет знать, как доводить парня до такого, будет знать.
Не спали мы сегодня долго, Гиин даже простонала, что не рассчитала порцию на глупого человека, и теперь вынуждена страдать из-за этого. Но мне лично было пофигу на все, под руками мялось нежное и мягкое податливое женское тело, и я делал свою нехитрую мужскую
Наутро все болело и ломило так, будто вагоны разгружал без перерывов на обед и перекур, ныли мышцы, тянули бедра, голень, спина и все остальное. Гиин выглядела не лучше, помятая и не выспавшаяся, ходит не спеша, ступая не совсем уверенно и как-то в раскарячку. Ее видок меня, откровенно говоря, порадовал, месть за ее пренебрежение свершилась, и расплата будет теперь терзать хозяйку дома еще не один день.
— Чего скалишься, дорвался до бабы, и рад, — заметила она мою ухмылку, — без моей помощи и на треть бы не сгодился.
— Может и так, но все равно — хорошо! — и вопреки своему состоянию не стояния вдруг отметил, что это таки правда, настроение отличное и жизнь, вроде бы, налаживается. И всего-то и требовалось, повысить свою самооценку за счет женского внимания и ласки, и плевать что гоблинши, почти все идентично. Просто ростом пониже и остальное поменьше, а так один в один.
— Сейчас завтракаем и наружу, а пока разведи костер.
И вот тут пришлось столкнуться с проблемой — дрова на растопку есть, сам носил, а вот спичек нет, шалашиком деревяшки сложил и стою, затылок чешу. Что делать дальше, без понятия.
— О, боже, ну что ты за мужик такой, — Гиин подошла, сыпанула на поленья какой-то порошок и взмахнула рукой, сопровождая жест еле слышным шепотком, пламя вспыхнуло резко и тут же облепило угощение, мгновенно вгрызшись в него и разгораясь с каждым мгновением все больше и больше.
— Теперь воды в казан налей, — я подчинился, наполнив его почти на две третьих. Затем туда были высыпаны уже нарезанные гоблиншей корешки и прочая зелень, добавлены специи, от которых просто умопомрачительно пахло, и варево, долженствующее стать вскоре нашей похлебкой, мерно забулькало, начав закипать.
После трапезы вновь приступили к уроку, причем начало мне вовсе не понравилось. Гиин взяла у меня мой нож, затем схватила за руку и чиркнула лезвием поперек запястья, перерезая вены. Кровь побежала веселым ручейком, красным, пульсирующим, и невероятно горячим, последнее удивило почему-то больше всего.
— Теперь смотри, заговор на крови ради заживления небольших порезов и царапин, самое простое, что знает и умеет любая знахарка. Почти не требует умения и сил, риска никакого.
На протяжении всей ее речи кровь капала и капала, собираясь на тыльной стороне ладони и орошая землю. Она что, и дальше будет так болтать, пока истекаю, словно свинья недорезанная? И отшельница, словно поняв мои опасения, приложила окровавленный клинок лезвием к ране и глухо, нараспев произнесла:
— Мелкая боль, мелкая хворь, кровью заклинаю, изыди в мир иной, уберись совсем, не оставь следов, да будет так, — и резко чиркнула острием еще раз. Я выпучил глаза, запястье, хоть и в крови, но уже не пульсировало и не отдавало мою жизненную влагу, провел пальцем по месту пореза — ничего, даже шрама не осталось, круто.
— Теперь пробуй сам, — она всунула мне нож и стала ждать.
Слегка скривившись, чем вызвал ее презрительную усмешку, взял себя в руки и чиркнул по запястью, черт, опять я ранен, вот же ****ь! Быстро приложил к порезу клинок и пробубнил, стараясь повторить ее интонации и распев: