Рив и Ольга
Шрифт:
Глава 2
Это могло быть скандалом, но воспринималось чудом. Двое умерших уже детей внезапно ожили, сильно удивив врачей. Самое удивительное было то, что пациенты были вполне контактными, но ни на что не жаловались, только девочка смотрела очень жалобно, пока до врачей отделения интенсивной терапии не дошло: кушать хочет ребёнок.
– Итак? – поинтересовался глава отделения у своих коллег. – Что мы имеем в результате?
– В результате… – реаниматолог задумался, перебирая листы бумаги, на которых отображалась непростая история болезни Ланселота и Мириэль. – Дети
– То есть имеем непонятное чудо, – вздохнул старший врач немецкой клиники. – Как именно нарушена память?
– О маме и папе не спрашивают, – объяснил его коллега с большим опытом именно в педиатрии. – Или не помнят, что таковые есть, или ещё что…
– Мать мальчика умерла через час после него… – пробормотал заведующий отделением с титулом старшего врача. – Получается, приют, а если их разлучить…
– Я тоже не рискну, – кивнул реаниматолог. – Надо с родителями девочки разговаривать… Вы им позвонили?
Звонок из больницы был неожиданным для двоих взрослых людей, только что потерявших, казалось, сам смысл жизни. Особенно большой неожиданностью оказалась просьба прибыть как можно быстрее. И невозможная, небывалая надежда ожила в их сердцах. Спустя полчаса двое взрослых людей почти бежали по коридору онкологического центра, расположенного в небольшом городке неподалеку от швейцарской границы.
– Мы не можем объяснить произошедшего, – сказал им глава отделения интенсивной терапии. – Взгляните вон туда, – он показал в сторону окошка в палату, где на кровати лежали в обнимку мальчик и девочка, абсолютно не желая расцепляться.
Прикипев взглядом к пошевелившейся дочери, поседевшая, но ещё молодая женщина замерла, не в силах поверить. Совсем недавно она видела дочь мёртвой – и дня не прошло, а теперь их ребёнок, будто отрицая смерть, обнимал своего мальчика.
– Мири… – прошептала женщина. – Доченька… Мы можем её… их… – голос сорвался, но врач понял, о чём его спрашивали.
– Можете, – кивнул он, жестом останавливая родителей девочки. – Тут ещё вот такое дело: фрау Шнайдер умерла, и у Ланса никого не осталось, а разлучать…
– Не беспокойтесь, – вступил в разговор молчаливый герр Штиллер, отец Мири. – Разумеется, мы ни за что не разлучим детей, можете на нас положиться.
– Ланс не мог жить без Мири, как же мы их разлучим?.. – фрау Штиллер говорила очень взволнованно. – Пусть будут счастливы, лишь бы жили…
– Больница поможет, – твёрдо пообещал глава отделения, медленно открывая дверь, чтобы не напугать детей, но о чём-то тихо беседовавшие Рив и Ольга на взрослых внимания не обращали.
Девочка была несколько шокирована тем, как их покормили: пожилая женщина, даже и не пытаясь расцепить их объятия, что-то сделала с кроватью, подняв её изголовье, отчего дети приняли сидячее положение, а потом, мягко улыбаясь, принялась их кормить. С ложечки! Обоих! Это для Ольги было, пожалуй, шоком, поэтому девочка только послушно открывала рот, глядя вокруг огромными глазами. С ними обоими при этом обходились очень мягко, ласково, отчего Ольге вдруг захотелось плакать.
– Потом поплачем, – погладил её Рив, отлично понимая чувства подруги, с которой впервые в жизни обходились не как с агром.
– Ладно, – вздохнула
– Иллюзия, – коротко ответил Рив. – Детектор бота молчал, значит, связь была до последнего мгновения, а вот что с нами произошло – это загадка.
– Экспериментальный бот с нами произошёл, – проговорила Ольга, следя за открывающейся дверью. – Мама…
В открывшуюся дверь буквально влетела какая-то незнакомая Риву женщина. Память реципиента сохранила крайне мало, связано это было со смертью в результате, по мнению мальчика, испортившегося симбионта, удалившего большую часть воспоминаний. Поэтому Рив моментально развернул Ольгу так, чтобы прикрыть её собой от опасности, приготовившись к бою.
– Мири! Мири! – закричала женщина, упав перед кроватью на колени. Она не понимала, что делает мальчик, видя только одно – живых детей, хотя перед глазами всё ещё стояла картина с двумя мёртвыми телами. – Доченька…
– Память у мальчика отказала, – объяснил реаниматолог герру Штиллеру, удивлённо поднявшему брови. – Он вас не помнит.
– Потому и защищает своё самое дорогое, – понял отец девочки, подходя к кровати. Почти ничто не выдавало его волнения и радости, разве что слегка подрагивавшие руки. – Доченька…
– Рив, пусти, – тихо попросила Ольга, с некоторым страхом взглянув на тянувших к ней руки взрослых. – Это мои родители… Кажется.
Фрау Штиллер оглянулась на мужа, а затем сгребла в объятия однажды, казалось, уже потерянных детей, и от этого жеста Ольга, наконец, не выдержала. Чувствовал себя очень странно и Рив – он будто находился не здесь, наблюдая за сценой со стороны. Взрослые люди, родители, обнимают агра – это было выше понимания мальчика, едва сдержавшего слёзы.
– Живые… Живые… Маленькие мои… Хорошие… – шептала фрау Штиллер, зацеловывая лица ошарашенных детей. – Теперь всё будет хорошо…
– Кровь маркеров не показала, – сообщил наблюдавший за этой сценой врач, от которого не укрылось ни удивление пациентов, ни их радость. С памятью могли быть не самые весёлые сюрпризы, но они были живы, а это главное.
– Может быть… – с затаённой надеждой произнёс герр Штиллер, взглянув на доктора, как на свою последнюю надежду.
– Будем надеяться, – вздохнул реаниматолог, постучав по дереву.
Ольга просто расслабилась, ведь случилось именно то, что ей снилось тоскливыми ночами в детстве – её обнимали и, кажется, любили. Агра! То, что уже не надеявшийся ни на что подобное Рив просто не мог воспринять, для девочки стало настоящим, просто невозможным чудом. Именно поэтому Ольга полностью себя отпустила, плача в объятиях сначала местной мамы, а потом и папы. Почему их с Ривом не пытались разлучить, даже обнимали вместе, девочка не задумывалась. Она просто наслаждалась чудом.
Рив же, немного придя в себя, считал поверхностные образы памяти взрослых, поражённо замерев – взрослые действительно думали то же, что и говорили. Ольга была для них сокровищем, да и Рив почему-то теперь тоже. Понять этого мальчик не мог, этот факт просто не укладывался в голове. Единственное, что воспринимал юный агр – Ольга в безопасности, а важнее этого для Рива не было ничего.