Робби
Шрифт:
Роберт отстегнул ремень. Поднес ко рту огромный кулак и широко в него зевнул.
— Не-а, — прогудел парень, захлопнув рот. — Это — Дадли-Хаус. Рейтинг — четыре звезды, — он забросил руки за голову, сцепил пальцы и размял мощную шею (при этом раздался характерный хруст). — Хорошая еда, свежие простыни, все такое…
Лиз снова поморгала, всмотрелась в темноту. Точно. Дуплекс Дадли. Два одинаковых крыльца, две двери, живая изгородь, режущая дом пополам. Какого черта?
— Зачем мы здесь? — сдвинула брови Лиз. — Ты забыл про отель?
Такое вполне могло случиться. Когда едешь по привычному
— Вообще-то я не забыл, — наконец, прозвучал ответ.
Что за…? Глаза Элизабет округлились, брови — выгнулись. Что происходит?
— Ты не будешь ночевать в гостинице, они берут сотню за ночь, я посмотрел, — уже увереннее продолжил Малыш.
Лиззи на пару секунд лишилась дара речи. Чему нужно удивляться больше: тому что он не спросил ее мнения, или тому, что он интересовался ценой за номер?
— И ты привез меня в дом своей матери? — наконец воскликнула Лиз. — Что я ей скажу? Что она скажет, увидев меня?
— Боже, Лиззи, — устало протянул Робби. — Да она скорее всего уже спит. Ты ее даже не увидишь, — он дернул за ручку и толкнул дверь. — Пойдем. Ты устала. Я устал. Давай просто завалимся спать, — он на секунду обернулся и пробежал по Лиз взглядом. — Раздельно, не переживай.
Роб вышел на улицу, захлопнул дверь. Лиз подавила желание засмеяться и заплакать одновременно. Ну конечно, раздельно! Как же еще? При здоровой психике братья с сестрами не спят. Но почему она думает сейчас именно об этом? Выскочить из машины она успела как раз в тот момент, когда Роб вытянул ее куртку и рюкзак, и забросил на плечо.
— Робби, я не могу… — пробормотала Лиз.
— Почему?
Что значит «почему»?
— Я… Я не знаю, — она беспомощно развела руками. — Это неправильно…
Он сделал размашистый шаг к крыльцу, но обернулся. Даже в потемках двора Элизабет различила залегшую между бровей складку.
— Неправильно было бы везти тебя в отель, Элизабет, — впервые за все их знакомство в голосе Малыша звучал металл. — Я не твоя мать, и не твоя подружка. Я не смогу себя нормально чувствовать, зная, что отвез тебя в долбанный Уолтон-Парк, будто у тебя здесь никого нет.
Лиззи застыла оглушенная. Роб мгновение смотрел на нее, потом развернулся и, переступая через ступеньки, поднялся на крыльцо, а она стояла и смотрела в его широкую спину.
«Будто у тебя здесь никого нет». Но ведь его у нее тоже на самом деле нет…
Парень вынул из кармана связку ключей, вставил один из них в замок и провернул. Механизм щелкнул, дверь приоткрылась.
— Пойдем, — уже более мягко позвал Робби. — У нас есть целая комната для гостей. На сегодня она твоя.
Роберт протянул к ней руку с раскрытой ладонью. Он даже не подозревал, что своей заботой в данный момент втыкал в Элизабет иголки, как в тряпичную куклу. Лучше бы он не был таким хорошим. Лучше бы он оказался красивым ублюдком, каких полно в мире. Несколько секунд Лиз смотрела на его руку, прежде чем вложить свою ладонь. Роб мягко сжал ее пальцы, придержал, помогая взойти на крыльцо в потемках, и ввел в черноту дома.
Щелкнул выключатель, потолочный светильник осветил
Элизабет медленно побрела следом. Ей было настолько неуютно, насколько только может быть неуютно поздним вечером в чужом доме почти наедине с парнем, по которому безответно сохнешь. А где-то рядом ведь еще спит его мама…
Роберт вышел на площадку второго этажа, и в потемках нашел нужную дверь. Тихо толкнул ее, вошел в помещение. И почти сразу там стало светло. Лиз прошла на свет.
— Вот, — проговорил Роб, остановившись среди комнаты и сбросив на пол рюкзак. — Постель мать держит чистой всегда, не знаю зачем, гости здесь бывают редко. В комоде есть полотенце. Ты знаешь, где ванная, если нужно… Мама спит крепко, так что можешь не бояться, двигайся свободно.
Элизабет ступила в комнату, осмотрелась. Небольшая, чистая, даже уютная. Кровать тумба, комод. На одеяле — горка декоративных подушечек разных размеров, плотные шторы закрывают окно. Да. Комнату действительно содержали в полном порядке. Будто все время кого-то ждали.
Роберт как-то неловко потоптался на месте
— Ну, — откашлялся он в кулак. — Я пойду. Если что-то нужно — я за стенкой или внизу. Может быть посмотрю телевизор…
Он обошел рюкзак и двинулся к выходу. Вообще-то кое-что нужно. Нужно решить один щекотливый вопрос. Элизабет круто развернулась на пятках.
— Подожди, — бросила она в удаляющуюся спину.
Спина перестала удалятся. Робби обернулся через плечо.
— Твоя мама, — продолжила Лиз. — Она не спросит, почему мы… ну… — она нервно почесала руку. — Почему я сплю отдельно?
И почему об этом подумала она одна? Он уже забыл про разыгрываемый спектакль? На бородатом лице промелькнула ухмылка, от глаз разбежались морщины-лучики.
— То есть ты согласна, что мы переспали?
Ох, черт…
— Робби!
Роб хмыкнул, развернулся и привалился плечом к дверному косяку.
— Во-первых мы бы не поместились на кровати. А во-вторых ты слишком скромная и не хочешь грешить под одной крышей с моей матушкой. Как тебе такие варианты?
Он невыносим. Он просто невыносим. Щеки Элизабет запылали, но вопреки всякой логике губы дрогнули в улыбке. Стукнуть бы его чем-нибудь…
— Я пошел? — со смешком спросил Малыш.
— Ты невозможен, — пробормотала Лиззи. — Иди.
Малыш вышел, прикрыл за собой дверь. Элизабет осталась одна. Несколько секунд она стояла в тишине, бездумно глядя по сторонам. Потом сняла кожаную косуху, аккуратно сложила и оставила на комоде. Оставшись в водолазке и юбке, Лиззи взглянула на себя в висящее на стене зеркало. Чего Марго хотела добиться, наряжая ее в свою одежду? Думала, что что-то может измениться? Наивность четырнадцатилетней девочки. Или не наивность, а непрошибаемое самолюбие и уверенность, что все люди такие же как она, и могут добиться своего при любом раскладе. Какая ерунда. Нельзя заставить другого человека полюбить тебя одним только видом колен. Тем более если колени невпечатляющие от природы.