Роберт и Арабелла
Шрифт:
– Я заснула, – сказала она растерянно, боясь, что пропустила что-то важное, что он мог дать ей: – Как долго я спала?
– Не больше получаса. Ты проголодалась?
Она откинулась на подушки с улыбкой, в которой было столько молчаливого обожания.
– Наверное. Я должна встретиться со своими фрейлинами в полдень. Сколько сейчас времени?
– Еще далеко до полудня, – ответил он, выглянув за занавеску, и улыбнулся, радуясь тому, как легко смог заполучить ее.
Арабелла дотянулась до него и обняла за шею, после чего залезла к нему в штаны и извлекла на свет чудесный предмет, крепкий и красноватый. Она опустилась
И когда он лег рядом с ней, положив руку ей на грудь, она слабо застонала. На сей раз от ощущения глубокого разочарования.
– Неужели это конец?
– Нет. Я обещаю тебе. Это не кончится, покуда длится жизнь, – ответил он, осыпая ее ласками.
– Ты можешь повторить это? – спросила она, закрыв глаза.
– Ты ненасытна. Особенно для девушки, которая является таковой в переносном смысле этого слова.
Он ласкал Арабеллу, вызывая ее на ответные ласки, и она чувствовала, что ее прикосновения возбуждают его.
– Я хочу больше, чем я могла себе представить. Больше, о чем я мечтала, направляясь к тебе сегодня утром. Но то, о чем я мечтала, нисколько не похоже на то, что я… испытываю сейчас. – Она погладила его плечи, грудь, волосы, которые окружали его возбужденную плоть.
Роберт приподнял ее за ягодицы, овладел ею, двигаясь все быстрее до тех пор, пока с его уст не сорвался протяжный стон и он не застыл в неподвижности.
Спустя некоторое время он приподнялся на локте и вопросительно посмотрел ей в глаза. Видимо, она чем-то не на шутку удивила его.
– Теперь весь мир принадлежит мне, – сказала она и провела кончиками пальцев по его щеке.
– Правда? – неверяще переспросил он.
– Господи, мне пора идти! – воскликнула она неожиданно и села на кровати. – Они давно уже меня ждут. Тем более что сегодня в Тронном зале состоится праздник. – Она тряхнула головой. – Меня в сон клонит от усталости.
Он подошел к двери как был обнаженный.
– Вон твои подруги… Я их вижу вдалеке.
– Я должна идти, я должна идти, – бормотала она, словно для того, чтобы убедить саму себя в этой необходимости. – Они будут расспрашивать меня, где я так долго пропадала. Они все девственницы… я полагаю. Кроме Марии. Мне придется так много врать.
– Матери? Ее величеству?
– Матери легко лгать. Ей приходится самой скрывать столько правды… – Она приподняла свой черный локон. – Взять хотя бы меня.
– Тебя?
– Я единственная в роду за три поколения родилась не с голубыми глазами и светлыми волосами. – Она улыбнулась. – Что ты об этом думаешь?
– А что об этом думает твой отец?
– Точное время, когда мать забеременела, не известно. Он отправился в Святую землю, а я родилась спустя десять месяцев… или чуть позже. Но говорят, что я похожа на него. Отец любит меня, и я полагаю, что он предпочитает в это верить… – Арабелла погрустнела. – «Пусть она остерегается любить…» Так сказала старая цыганка.
– Она была права. Запомни ее слова хорошенько.
Арабелла удивленно взглянула на него, затем опустилась перед ним на колени и начала ласкать его губами. Он молча смотрел
– Мне никогда не насытиться тобой. Значит, завтра? Здесь?
– Завтра в замке состоится турнир, – напомнил он ей.
– Я должна увидеть тебя.
Он некоторое время хранил молчание, потом едва заметно улыбнулся, как будто у него созрел какой-то план.
– Я буду там.
– Ты обещаешь? – Ей казалось, что это так просто.
Она хочет его. Он будет там.
– Обещаю.
Глава 3
Арабелла сидела в королевском шатре и взволнованно всматривалась в лица прибывающих рыцарей, каждый из которых казался ей переодетым цыганом. Она поверила Роберту, когда он пообещал, что приедет на турнир. Но еще накануне, подъезжая к замку и увидев, что окрестные поля заполнены людьми, лошадьми и палатками, над которыми развевались штандарты графств и ленных владений, Арабелла поняла, что он сказал так, только чтобы успокоить ее. Эта задача была невыполнимой.
Ни один рыцарь не мог проникнуть сюда незамеченным и выступить на турнире, не объявив своего имени, которое заранее вносилось в список и выкликалось глашатаем под звуки рога. Кроме того, рыцарю полагалось быть облаченным в доспехи, украшенные его собственным гербом. Даже цвет попоны его коня должен был соответствовать цвету его штандарта.
Нет, он не мог приехать.
Арабелла начала испытывать беспокойство и ломала себе голову над тем, как бы улизнуть с турнира. Ей было одиноко в атмосфере праздника, который проходил чудесным ясным днем. От яркого солнца, шума и суеты, бряцания оружия у нее кружилась голова. А когда два рыцаря на полном скаку съехались, прижав копья к седлу, и раздался оглушительный скрежет металла, она даже немного поморщилась.
По рядам зрителей пробежал ропот, как только глашатай объявил, что граф Гуиз неожиданно свалился с лошади и стукнулся головой о камни. В настоящий момент он приводит себя в порядок и вскоре появится.
Арабелла не удивилась, когда отец откинулся на спинку трона и расхохотался от души.
– Вот идиот! Тоже мне граф! В седле удержаться не может! – воскликнул он и взмахнул рукой, приглашая к бою очередную пару.
Арабелла улыбнулась, услышав, как отец искренне осудил Гуиза, своего друга и неизменного соперника на поединках. Падение с лошади – одно из немногих преступлений, на которое король не мог смотреть сквозь пальцы. По его мнению, разве что проявление неповиновения его власти – реальное или вымышленное – могло сравниться по тяжести с этим проступком.
К примеру, убийство являлось орудием правления, часто стратегической необходимостью укрепления королевского могущества. Воровство в особо крупных масштабах считалось законным средством установления власти с тех пор, как три поколения назад предки короля украли ни больше, ни меньше, чем целое королевство. А вот падение с лошади было непростительным бесчестьем.
Арабелла испытывала к подобной неуклюжести такое же презрение, как и король. Она никогда не падала с лошади, даже в раннем детстве. С ее братьями такое случалось, но не с ней. Она от молодых ногтей ценила превыше отцовской любви его восхищение.