Робеспьер детектив
Шрифт:
Декуар выглядела превосходно, она умело скрывала свой возраст благодаря красивому платью, прическе, пудре и мушкам.
– Вы по поводу убийства бедняги кюре?
– спросила дама.
– Я его почти не знала... я тут недавно... А что вы хотите у меня спросить?
– Вы видели кого-нибудь в церкви?
– Нет, когда я пришла, никого не было, - ответила Декуар.
– Я исповедалась кюре и пошла домой. Мне нужно было доверить кому-то мою тайну, я выбрала кюре, но теперь он мертв... Кому же мне довериться...
– Не смеем настаивать, - ответил Робеспьер.
– Не скромничайте, вы, я вижу, люди честные, собак любите. Я вам все расскажу. Я считаю, что должен быть кто-то, кто знает эту тайну. Но вы никому не проболтайтесь, это очень важно для меня.
Дама устроилась поудобнее в кресле и начала рассказ.
– Вы знакомы с аббатом Берардье? Когда-то давно, когда он еще не был священником, а я была очень молода, мы любили друг друга. Это было очень давно. Это и есть моя тайна, вам все это кажется глупостью?
– Нет, мадам, все это очень интересно, - ответил Робеспьер.
– Да, интересно, - согласилась Светик.
– Вы очень хорошие слушатели, - обрадовалась мадам Декуар.
– Надеюсь, что вы не болтливые.
Старушка оказалась слишком разговорчивой, она полчаса просвещала гостей о своем детстве, молодости, первой любви и трех мужьях. Декуар очень утомила своих собеседников, но она рассказывала с такой подкупающей искренностью, что перебить ее было бы очень жестоко. Дама тараторила без умолку.
– Каждый рад побеседовать со мной, - говорила мадам Декуар.
– Все считают меня очень милой особой, и никто не зовет вредной старушенцией.
Неизвестно, как долго продолжалась бы эта беседа, если бы не визит соседки, который буквально спас гостей от очередных воспоминаний пожилой мадам.
Папаша Дюплесси с усмешкой поглядывал на Робеспьера.
– Вы знаете, что у нас произошло, - сказал он.
– Кюре убили. Наверное, это работа женишка, чтоб ему... Я сразу его раскусил!
– Простите, мсье, но я уверен, что он невиновен, возразил Макс.
Дюплесси задумался.
– Пожалуй, вы правы, - согласился он.
– У этого олуха Камилла мозгов на убийство не хватит!
Робеспьер отметил, что Дюплесси уже второй, кто сказал эту фразу.
– Бедняжка Люсиль, наверное, очень переживает, - вздохнул Макс.
– Ага, ревет в своей комнате. Ничего, ничего, потерпит... я ей нового жениха найду!
– Мне бы хотелось уточнить, - перевел Робеспьер разговор на другую тему.
– Вы были в церкви Сульпиция, не так ли?
– Да, я был там. Но ничего примечательного не заметил, если не считать аббата Берардье. Зачем он пришел я не знаю. Он крутился у церквушки.
Камилл Демулен был в расстроенных чувствах.
– Меня хотели арестовать, - всхлипывал он.
– Хорошо, что Жорж имеет связи в полиции, он
– Камилл, постарайся вспомнить свой визит в церковь Сульпиция, - попросил Робеспьер.
– Только не это! Я хочу забыть!
– Потом забудешь, - сказала Светик тоном мамаши, успокаивающей напуганное дитя.
– А сейчас надо все вспомнить на минуту, а потом забыть!
– Я никого не убивал!
– ныл журналист.
– Легко сказать, не убивал, - продолжала девушка.
– А ты докажи!
– Для этого надо все вспомнить, - продолжил тем же тоном Робеспьер.
– Ну, постарайся!
– Я прибежал в церковь, - погрузился в раздумье Демулен. Кюре сидел в этой... как ее... клетке... Я попросил у него благословения, он отказал... Даже из клетки не вылез... Еще в церкви темно было, ни одной свечки не зажгли, пожадничали! Я заорал, что убью его, и убежал. На ходу я твердил, "убью его, убью его!" У входа я чуть не сбил с ног даму в синем плаще с красной подкладкой... Она обругала меня, но я не обратил внимания. Я орал, что убью кюре!
Камилл не выдержал и расплакался.
– Спасибо, Камилл, - поблагодарил Робеспьер.
Он взглянул на часы, пора было идти на заседание в Ассамблею.
Секретарь Ассамблеи с едкой иронией произнес:
– А теперь перед вами выступит депутат Робопьер.
Зал разразился громким хохотом точно в предвкушении выступления клоуна.
– Мое имя звучит по-другому, - невозмутимо ответил Робеспьер, направляясь к трибуне.
Он не обратил ни малейшего внимания на обидный смех собравшихся.
– Ах, простите, мсье Роберт Пьер, простите.
– Меня зовут Робеспьер, - спокойно поправил депутат. Пора бы уже запомнить.
Несмотря на усиливающийся хохот, неприятные шутки, он с непроницаемой физиономией поднялся на трибуну.
– Этот Робер уже надоел, - шепнул один из депутатов своему соседу.
– Кажется, он на зло всем лезет со своими речами и нравоучениями. Этот голодранец решил нас всех измором взять!
– Ты прав, - согласился тот, - "Арраская свеча" упрям как осел. Ему плевать на насмешки, брань, ненависть. По-моему, он получает удовольствие, ввязываясь в драку, даже когда перевес не на его стороне.
– Мы вот над ним ржем как лошади, - вмешался третий.
– А в Париже он пользуется большим успехом, чем мы. Его речи даже издали отдельной книгой! А некоторые люди переписывают страницы его речей.
– Сумасшедших у нас хватает, - пояснил кто-то.
– Между прочим, в октябре 1790 года жители Версаля избрали его председателем суда своего дистрикта.
Робеспьер с каменной физиономией произносил свою речь, голос его звучал резко и невозмутимо. Никто не догадывался о чувствах, которые скрывались за этим хладнокровием.