Робеспьер детектив

Руденко Елена

– Прошу простить за нескромный вопрос, он вам давал какие-нибудь поручения конфиденциального характера.

Женщина испуганно посмотрела на собеседника, пытаясь понять: то ли он догадался, то ли просто интересуется.

– Ничего он мне не доверял, - сказала она натянуто.
– Мои обязанности соответствовали только обязанностям куртизанки.

– Еще раз прошу прощения...

– Выходит, все не так просто, - сказала Светлана, выслушав рассказ Робеспьера о его разговоре с Бланкой Легран.

– Да, ты права, рано вычеркивать графа Мирабо из списка подозреваемых. Морьес знал о его связях со двором и шантажировал

его. Мне говорили, что он очень любил деньги.

– А как ты догадался о шантаже?

– Ну, во-первых, мне показалось странным, почему Морьес рискнул одолжить деньги Сенару, ведь он, как опытный кредитор, знал, что такой человек не сможет вернуть долг. Потом эта фраза мадмуазель Легран: "Я так много для него сделала!" Как она могла помочь Сенару? Легран была агентом Мирабо. Она попыталась утаить это от меня, но волнение скрыть не смогла. Тогда она любила Ива Сенара и решила ему помочь. Она смогла уговорить Морьеса дать ему денег, но только в долг. Легран обменяла заем на тайну Мирабо.

– Она очень рисковала!

– Да, это так. Но она тогда была влюблена.

– Надо было Легран поторговаться, может, тогда Морьес дал бы ей деньги безвозмездно, - предположила Светлана.

– Она могла бы этого добиться, - согласился Робеспьер, но, увы, мадмуазель Легран не обладает острым умом и куда ей тягаться с хитрым дельцом Морьесом.

– Похоже, ты исключил эту женщину из списка.

– Никак нет, - возразил Макс.
– Наоборот, я подозреваю ее еще больше. Может, Морьес решил доложить Мирабо, что это она все рассказала ему, тогда у Легран не было другого выбора. Если бы Морьес выдал Легран, кто знает, что бы ее ждало. Может, даже смерть. В таких делах подобных выходок не прощают.

Лемус согласилась с другом.

– А как Камилл?
– спросила она.
– Он так же намерен продолжать расследование?

– Нет. Ему это дело уже наскучило, как старая игрушка. У Камилла одна идея быстро сменяет другую, вот он и нашел себе какое-то новое занятие.

– Это на него похоже.

– Ну, мне пора, - сказал Робеспьер.

– Жаль, что ты не хочешь остановиться на моей квартире, вздохнула Светик.

Робеспьер еще раз поблагодарил ее за предложение.

По дороге домой он думал об убийствах. Максимильен вспоминал слова подозреваемых, различные предметы, сопоставлял мотивы. Постепенно к нему пришла долгожданная догадка. Так бывает всегда, когда человек долго размышляет над одним вопросом, и вдруг ответ приходит как бы сам собой.

– А ответ оказался прост, - сказал он себе.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной?
– спросила мадам Морьес.

– Да, - ответил Робеспьер.
– Я хочу поговорить с вами о том, как вы убили своего мужа.

Красивое лицо дамы оставалось невозмутимым.

– Я вас слушаю, - сказала она.

– Вы подсыпали яд ему в табакерку. Ваш муж каждый раз, нюхая табак, принимал яд.

– Почему вы так решили?
– все так же спокойно спросила Морьес.

– Хорошо. Начнем с табакерки. Ваш муж любил нюхать табак, поэтому он держал на столе табакерку. Мне показалось странным то, что табакерка пустовала. Это вы высыпали табак, когда узнали, что мадмуазель Планш отравилась, вам не хотелось, чтобы погиб еще кто-то. В смерти Планш вы не виноваты, просто она имела привычку все тащить по мелочам, в том числе отсыпать себе табак, который жевала. Так Планш

поступила и на этот раз. Она умерла раньше вашего мужа, может, потому что жевала табак и поэтому сразу приняла большую дозу яда, или потому что отсыпала верхний слой.

– Но почему вы сразу подозреваете меня?
– хладнокровно спросила дама, как будто речь шла не о ней.

– Вы правы. Яд в табак могли насыпать гости. Каждый мог выйти во время ужина, пройти в кабинет и насыпать яд в табакерку. Но мадмуазель Планш приходила к вам до ужина, а симптомы ее отравления были такими же как и у вашего мужа. Значит, они приняли один и тот же яд. К тому же только кто-то из домочадцев мог потом опустошить табакерку. Оставались двое: вы и кузен вашего мужа. Но этот человек не смог бы продумать сложный план убийства, он вообще не любит думать. Другое дело вы, умная, честолюбивая женщина.

– Спасибо за комплемент. Хм... а как же слова Планш? Она говорила, что моего мужа хотят убить должники.

– Знакомые Планш говорили, что она всегда лгала. Слова о должниках-убийцах тоже оказались ложью, которая сильно запутала дело.

– Вашему уму можно только позавидовать! Только зачем мне убивать мужа?

– Из ревности. Он вам изменял, а ваша гордость и честолюбие не дали вам смириться с этим.

– Ох, ревность, конечно, страшное дело. Но сразу убивать... Почему вы так решили?

– Я не хотел говорить это, мадам... Ведь вы умираете, не так ли?

Морьес вздрогнула.

– Это ваше?
– спросил Робеспьер, протягивая ей кровавый платок.
– Я сразу заподозрил, что вы больны: сильная бледность, постоянный блеск в глазах. Я хорошо помню признаки чахотки. Ею болела моя младшая сестра Анриетта. Именно состоянием вашего здоровья обеспокоен доктор Друо. Он так обхаживает вас, это отношение хорошего врача к пациенту, который должен умереть. Кузен вашего мужа так и сказал: "он интересуется ее здоровьем чрезмерно, будто она должна умереть" Именно ради вашего спокойствия Друо не стал говорить, что смерть вашего мужа была подозрительной.

Она кивнула. Максимильен восхищался ее спокойствием.

– Вы не смогли простить мужу измену. Вы любили его и искренне переживали его смерть. Однако гордость и ревность взяли верх. Такие женщины, как вы не прощают.

– Это так, - сказала дама.
– Когда я узнала, что он изменяет мне, у меня было такое чувство, что мне воткнули нож в спину. Я не могла смириться с тем, что я умру, а он заполучит все, и будет наслаждаться жизнью. Ведь он тогда знал, что я умираю, и осмелился так себя вести! Я должна была отмстить! Мне нечего было терять! И я не жалею об этом. Единственное, мне жалко Планш, бедняжка. Но потом я честно попыталась предотвратить другую гибель, я высыпала этот табак. Надо было, конечно, заменить его на свежий, но я была в расстроенных чувствах и не подумала об этом.

– Я вас понимаю, мадам.

Робеспьер искренне сочувствовал этой женщине. Любовь, ревность и гордость сделали ее убийцей. Все последние дни жизни ее будет преследовать мысль, что она - убийца.

– Вы расскажете об это полиции?
– спросила Морьес.

– Нет, - коротко ответил он.

– Спасибо. Хотя, какое это имеет значение. Ведь я скоро умру. Это моя последняя осень.

– Постарайтесь раскаяться, - сказал Робеспьер.
– Вам это необходимо.

Морьес печально улыбнулась в ответ: