Робеспьер детектив
Шрифт:
Светлана слышала, что Жан-Поль Марат очень нелюдимый человек и с непрошеными гостями очень груб. Девушка боялась, что их вытолкают в шею. Однако, как ни странно, визит Робеспьера Марат встретил более чем благосклонно.
— Наконец-то я увиделся с вами! — воскликнул он. — Вы, можно сказать, единственный, кто бросил вызов шайкам короля, Лафайета и Бриссо! Мне не нравится лишь ваша тактика, она слишком мягкая…
— А вы в вашей газете «Друг народа» использовали иные методы, — произнес Робеспьер сурово. — Постоянные призывы к кровавым
Марат улыбнулся. Светлана невольно вздрогнула.
— Я не могу кривить душой! — воскликнул журналист. — Я высказывал, все что думаю! Ох, с каким бы удовольствием я сжег бы короля в его дворце, собственноручно зарезал бы Лафайета, посадил бы на кол многих продажных депутатов, повесил бы священников.
Он говорил эти слова с таким смаком и жаром, что девушке стало жутковато.
— С такими идеями вы не боитесь, что вас самого схватят? — спросил Неподкупный.
— Опасаюсь. Но благодаря тому, что я живу как отшельник, это мне особо не грозит. Пусть кто-нибудь попробует сюда сунуться! Пусть попробует!
Лемус поняла, что таких найдется немного. У нее мелькнула мысль, что они с Максом пока единственные смельчаки.
— Мне бы хотелось поговорить с вами о другом деле, — начал Робеспьер. — Помните самоубийство мсье Кори?
— Конечно, помню! Ведь именно меня позвали, когда Кори застрелился… хотя, мне это самоубийство показалось странным.
— Почему? Не припоминаете?
— Во-первых, Кори был очень легко одет, он не смог бы пронести пистолет мимо слуг так, чтобы те этого не заметили. А во-вторых, рана… уж я то знаю, если бы Кори застрелился, то она была другой. Точно сейчас сказать не могу, но другой!
— И вы не сказали об этом полиции? — спросила Светлана, которая до этого момента сидела тихо как мышь.
— Милое дитя, у меня уже тогда были кое-какие нелады с полицией. Мне не хотелось лишний раз привлекать к себе пристальное внимание. Если бы я начал выдвигать свою теорию, мной бы заинтересовались. А так как я не вмешивался, обо мне сразу же забыли. Я был просто врачом, который подтвердил смерть, и все.
На этом их беседа завершилась.
— Это какой-то сумасшедший доктор! Сумасшедший ученый! — восклицала девушка, когда они вышли на улицу. — Кошмар!
— Ты права, если его идеи осуществятся… страшно подумать!
— Лучше уж не думать… но с него выйдет прекрасный персонаж для книги. Этакий доктор-злыдень.
— Хм… но я бы не стал его недооценивать, — сказал Робеспьер.
Император Леопольд не торопится
День императора Леопольда начался с весьма неприятной беседы с графом Ферзеном.
— Ваше величество! Как вы могли так поступить!? — прямо спросил граф.
— Вы о чем? — переспросил император. — Я вас не понимаю! Кстати, я даже не знал, что вы в Австрии.
— Зачем вы надавили на курфюрста, чтобы он разогнал собрания эмигрантов? —
— Как зачем? Ведь король Франции сего требовал, я подчинился! — спокойно ответил Леопольд.
— Но ведь вы прекрасно знали, что так был разыгран предлог к войне, теперь он исчез! Вы предали короля Людовика!
— А вас ведь волнует судьба Марии-Антуанетты.
В голосе императора чувствовалось скрытое издевательство. Ферзен до боли сжал кулаки, не будь перед ним особа королевских кровей, он бы его проучил.
— Не волнуйтесь, — продолжал Леопольд. — В своей ноте Франции я отметил, что в случае нападения на курфюрста мои войска придут на помощь. Так что предлог для войны еще есть.
— Да, но теперь у Франции нет предлога для нападения! Как вы можете так поступать, ведь речь идет о спасении вашей сестры! Прощайте, ваше величество.
Ферзен покинул императора. В кабинет вошел принц Франц, наследник престола.
— Как мне надоел этот ненормальный влюбленный! — пожаловался Леопольд.
— Но почему вы не хотите помочь французскому королю? — спросил Франц. — Я бы на вашем месте немедленно начал бы наступление!
— Ох, ты молод и к тому же войн в душе. Потом ты поймешь, почему я не ввязался в войну из-за Людовика тупого! К тому же война принесет моей сестре больше вреда, чем пользы. Бедняжка пока этого не осознает.
Полезные глупые шутки
Морис и Лизетта решили разыграть Элеонору.
— У меня есть план, — сказал Морис, подростковый возраст которого очень располагал к шалостям. — Кто-то из нас ляжет за шторы в гостиной, они очень большие и широкие. Элеонора подойдет одернуть штору и увидит «труп». Потом другой вбежит в комнату и закричи: «Убийство! Помогите! Элеонора, зачем ты это сделала!?»
Лизетта была постарше Мориса. Хоть она и вышла из детского возраста, но любовь к розыгрышам еще жила в ней.
— Не пойдет! — отрезала она. — Элеонора сразу поймет, что мы валяем дурака. Помнишь, с каким треском провалилась наша последняя затея?
— Тогда надо намазаться красной краской, будто кровь! — нашелся Морис. — Тут уж она точно перепугается.
— Хорошая идея! — одобрила сестра. — Но кто будет «трупом».
— Ты!
— Вот еще придумал! Давай-ка ты, у тебя лучше получится!
Брат с сестрой начали горячо спорить. Они чуть было не подрались, как бывало во времена их более раннего детства. Сейчас ребята кое-как научились улаживать свои разногласия мирным путем. Решили тянуть жребий. Повезло Морису, именно он был удостоен чести стать «трупом».
Коварный план решили осуществить немедленно. Красная краска была похищена у Элеонора и сразу же пошла в дело. Лизетта решила проявить свой скрытый талант художника. Она нарисовала Морису огромную рану через всю шею, точно ему перерезали горло, струйку крови из рта.