Робеспьер. В поисках истины
Шрифт:
— Это лучший план! Неподкупный прав! — воскликнул Кофиналь и, подбежав к окну, хотел дать сигнал артиллеристам, но Робеспьер посоветовал ему не торопиться и подождать, пока войска Барра войдут на площадь.
Вообще Робеспьер как бы ожил. Он живо и энергично делал распоряжения, между прочим, послал Леба объявить о его плане членам Коммуны, которые были собраны в соседнем зале. Но, отворив дверь, Леба воскликнул:
— Здесь никого нет! Трусы разбежались!
Все с изумлением взглянули друг на друга. Стоявшие у окна теперь
Снова послышались звуки труб, а затем барабанный бой, и среди наступившей торжественной тишины раздался какой-то громкий голос.
— Именем Французской Республики национальный конвент объявляет Робеспьера и всех, кто принимает участие в восстании, вне закона!
Какой-то смутный ропот пробежал по площади. Тот же голос прибавил:
— Граждане, дорогу войскам конвента!
Кофиналь и Робеспьер бросились к окнам.
— Отчего вы не стреляете? — крикнул первый.
— Стреляйте, болваны! — крикнул последний.
Артиллеристы, стоявшие неподвижно до тех пор, засуетились.
— Измена! — воскликнул Робеспьер. — Они повернули орудие против ратуши!
Всё погибло! Смерть холодно смотрела в глаза каждому из присутствовавших. Одни бросились к дверям, другие стали прыгать из окон на крышу. Среди последних был Огюстен Робеспьер, но он поскользнулся и упал на мостовую среди презрительного смеха толпы.
На площади слышались крики, барабанный бой и команда офицеров:
— Вперёд!
— Меня не возьмут живым! — воскликнул Леба и, выхватив из кармана два пистолета, положил один из них на стол возле упавшего в кресло Робеспьера.
— Это для вас, Робеспьер!
Максимилиан посмотрел на пистолет и оттолкнул его от себя в полном истощении сил.
— К чему? Пусть смерть придёт, как хочет!
В эту минуту отворилась дверь, и Кларисса вбежала, бледная, испуганная, держа за руку Терезу.
— Несчастная! Зачем вы здесь? — произнёс Робеспьер.
— Всюду солдаты! — едва промолвила Кларисса.
Робеспьер схватил пистолет со стола и, указывая на другую дверь, промолвил:
— Бегите в эту комнату. Я застрелю первого, кто покажется, и выиграю время.
Кларисса потащила Терезу к указанной двери, но отскочила от неё в ужасе. Грозные звуки неслись оттуда. Робеспьер толкнул обеих женщин в третью дверь с криком:
— Бегите! Бегите!
Но дверь отворилась, и послышался голос:
— Сюда за мной!
Это был голос Оливье.
Робеспьер узнал его и замер от ужаса.
Оливье в разорванной одежде, с растрёпанными волосами остановился на пороге и, увидев Робеспьера, прицелился в него.
— Злодей, ты больше никого не убьёшь!
Он хотел спустить курок, но в эту минуту Кларисса вырвала пистолет и отбросила его с криком.
— Нет, нет, Оливье, ты не убьёшь его!
Юноша с изумлением смотрел на мать и Терезу.
Робеспьер увидел в попытке сына убить его смертельный себе
— Я никого не убью, кроме себя! — промолвил он и, повернув пистолет, спустил курок.
Он упал на пол, обливаясь кровью, но не убитый, а раненый. Пуля разбила ему левую скулу.
Кларисса бросилась к нему и старалась остановить кровь, хлынувшую из раны.
— Ты не знаешь, что он нас спас и всё это время нежно о нас заботился! — сказала Тереза, приближаясь к Оливье, и слёзы текли ручьём по её лицу.
— Он? — воскликнул Оливье с изумлением.
Между тем комната наполнилась людьми, вооружёнными ружьями, саблями, пиками, ножами. Они все дико кричали!
— Победа! Победа!
Но, увидав Робеспьера в крови, они остановились в ужасе. Один из депутатов подбежал к окну и крикнул кишевшей на площади толпе:
— Граждане! Тиран сам себя убил! Да здравствует конвент!
— Да здравствует конвент! — повторилось, как эхо, на площади и замерло вдали.
Наконец, Робеспьер открыл глаза и, приподнявшись с помощью Клариссы, стал искать взглядом Оливье и Терезу.
— Во всяком случае ребёнок и вы спасены, — промолвил он, — но не дайте мне умереть без вашего прощения.
— Я давно простила вас, — ответила Кларисса сквозь слёзы.
— Благодарю! — сказал он слабым голосом и снова потерял сознание.
— Не мешай! Убирайся! — воскликнул грубый голос, и кто-то оттолкнул Клариссу от Робеспьера. — Берите его и несите.
Несколько человек подняли Робеспьера, который казался мёртвым, с закрытыми глазами, бледным лицом и сочившейся из губ кровью.
— Прости его! Прости его! — умоляла Кларисса своего сына. — Скажи, что ты его прощаешь!
— Да, да, я его прощаю! И да помилует его Господь! — сказал Оливье, глубоко потрясённый этой сценой.
— Дорогу Неподкупному! — крикнул кто-то в толпе, и печальное шествие направилось к Тюильри.
— Ну, пойдёмте отсюда! — сказал Оливье, обращаясь к матери и Терезе, когда здание ратуши опустело.
— Ты действительно свободен?
— Да, совершенно свободен, я вам потом объясню. Но нам надо достать паспорт, чтобы выехать из Парижа. Пойдёмте скорее!
XV
Робеспьер был побеждён во второй раз.
Во дворе ратуши ему перевязали рану, положили его на носилки, и артиллеристы понесли его в конвент. Он был по-прежнему без чувств и ничего не сознавал, что делалось вокруг него. Один Сен-Жюст шёл позади этого печального шествия между двух жандармов, бледный, но гордо подняв голову и не обращая никакого внимания на сыпавшиеся на него оскорбления. Он один из друзей Робеспьера разделяет его падение. Остальные или умерли, или бежали и скрылись. Но поиски ведутся, и в последнюю минуту они все, живые и мёртвые, окружат его.