Робин Гуд с оптическим прицелом. Путь к престолу
Шрифт:
Выхожу вперед, благодаря Бога за то, что кругом стоит шум и суматоха, и паломникам не до меня, и сбрасываю капюшон. Придворные кидаются ко мне с криками, но я тут же приказываю всем молчать.
— Слушайте меня внимательно. Я отправляюсь в Англию. Путь неблизкий. Тем, кто откажется сопровождать меня, я разрешаю остаться в монастыре и дождаться моего возвращения. Но, главное, если не хотите пострадать от гнева моего супруга — никому об этом ни слова. Вы живы, пока сохраняете тайну. Проболтаетесь — мой муж вздернет вас на
Свита в замешательстве — я никогда не говорила с ними в таком тоне. Ну, ничего, пусть привыкают!
— И запомните, что сейчас здесь, на постоялом дворе к паломникам присоединиться высокородная дама… высокородная дама… — в голове, как нарочно, ни одного имени! — хм… Беатриса… де Леоне. А наша добрая королева Беренгария продолжает возносить молитвы за стенами обители. Всем ясно?
Ответом мне служит почтительная тишина.
Глава 9
О тридцати трех богатырях и о правосудии божьем или «Спартак — чемпион!»
Следующее утро началось для меня с яростного рева сержанта де Литля. По-видимому, бедолага искренне полагал, что шепчет, но от его шепота тряслись стены:
— …Все равно не пущу! Дайте ему поспать, mat» vashu! Взяли моду: прынца ни свет, ни заря будить! Он ночью караулы проверял, умаялся, а тут вы!
В ответ раздалось приглушенное дверью бормотание, в котором однако слышались голоса лейтенанта Энгельса, сенешаля Мурдаха и фельдмаршала Паулюса. Судя по всему, они пытались убедить Джона, что им очень, очень-очень нужно…
— А вот сейчас как тресну тебя по башке, Энгельс!..
Вот этого допускать нельзя ни в коем случае, а то ведь треснет, как пить дать! Вставай, солдат, труба зовет…
— Джон, пропусти их немедленно! Я уже проснулся…
Дверь со скрипом, сопровождаемым басовитым бормотанием сержанта де Литля: «Разбудили, изверги!», распахнулась:
— Мой принц!.. Зять мой!.. Ромейн!..
— Так, говорите по одному, а то я ни хрена не понимаю.
Говорить на правах родственника взялся мой бесценный тестюшка:
— Зять мой, ваше высочество! К северным воротам прибыл отряд в три десятка всадников, которые утверждают, что вы обещали им свое покровительство. Они желают принести вам омаж и получить от вас фьеф…
— Немедленно пропустить! Я знаю этих людей!
— Мы так и подумали, мой царственный зять! Их впустили в город, и сейчас они ожидают вашего прибытия под надежной охраной…
Интересно, кого это он счел надежной охраной? Надеюсь не своих «рыцарей без страха и упрека»?..
— …наших валлийских родичей…
Вот это хреново! Эти идиоты могут запросто задраться с моими землячками! А русичи, насколько я могу сообразить, как раз имеют опыт борьбы с подвижным, бездоспешным и нахальным противником. Навострились на всяких там хазарах-печенегах…
— Так, — я оделся с такой скоростью,
Верхами мы добрались до Северных ворот примерно за четверть часа. И вовремя, мать его, вовремя! Русские и валлисские витязи успели уже с успехом преодолеть языковой барьер, и теперь дело шло к всеобщей потасовке. Обе стороны изощрялись в оскорблениях, и руки уже сжимали рукояти мечей, ощупывали стрелы в колчанах и примеривались к лукам и топорам…
— Здорово!
— О! — жилистый выехал вперед. — По здорову ли, принцепс Робер… Гудкович?
— Благодарствую, — надо и мне попробовать придерживаться их манере речи. — Что ж, надумали ли витязи земли Русской под мою длань идти?
— Не розумею, о чем ты баешь, принцепс, но гадаю — об нашей роте. Мы круг дружинный собрали, да и приговорили: быть по сему!
— Славно, молодцы, славно! — повернувшись к своим сопровождающим, я произнес — Тесть мой, славный сенешаль Англии… Короче, деньги нужны, — я быстро пересчитал русских воинов. — Девяносто девять марок. Давай: одна нога тут, а другая — уже здесь!
Славный сенешаль Ральф Мурдах, успевший за время нашего тесного общения и родства уяснить, что мои распоряжения должны выполняться бегом, унесся за деньгами. И очень скоро я сообщил своим подданным, что в наше войско вступили тридцать три богатыря…
— Знакомьтесь, друзья. Это — боярин из далекой Руси, Олекса Ольстинич, — я выдвинул вперед жилистого предводителя своих земляков. — Он и его люди пожелали принести мне клятву верности, потому как поняли, что я воюю за правое дело.
Ближние одобрительно зашумели, хотя тесть и хмыкнул, словно бы про себя:
— Ну да, а серебро — взял…
— Тестюшка… — Я наклонился к нему поближе и прошипел на ухо, — А ты мне по прекрасному и благородному порыву души служишь? И ничего-ничего за свою службу не желаешь? И Машу за меня бы отдал, если бы я Хэбовым сыном оказался? Вот то-то: молчи-ка в тряпочку, да с новыми товарищами дружбу води. Ты же — сенешаль, по-ихнему — «воевода»…
— Voevoda, — тесть пробует слово на вкус. — Voevоda, voevoda…
Услышав знакомое слово, русичи подтягиваются, а Олекса Ольстинич делает шаг вперед:
— Исполать тебе, славный воевода… — он вопросительно смотрит на меня.
— Ральф Мурдах, — подсказываю я ему. — Великий сенешаль английский.
— Исполать тебе, славный воевода, скинь-шиш-кисель ангельский, Ральфий Мурдахович…
— И посла же господь имечко, — прошептал благоговейно один из дружинников. — Эдаким едино ворогов пужати, або нечистого закляти…
…Через пару часов, я беседовал с моими новыми «гвардейцами» — бойцами «русской сотни». Правда, до сотни им еще далеко, ну да лиха беда начало… А вот, кстати: