Робин Гуд
Шрифт:
— Прошу вас, Мод, не нужно об этом говорить; какие благодарности, какая признательность могут быть между нами? Вы же помните, что мы с вами шесть лет назад заключили дружественный союз: я поклялся любить вас как брат, а вы — относиться ко мне с нежностью сестры. И я спешу добавить, что вы сдержали слово и были мне нежным другом и лучшей из сестер. И с каждым годом я любил нас нее больше.
— Вы меня действительно любите, Робин?
— Да, Мод, и по-родственному пекусь о вашем счастье.
— Вы всегда поступали так, чтобы я могла убедиться в вашей привязанности, дорогой Робин, и поэтому я верю в вашу преданность
Тут девушка залилась слезами.
— Мод, Мод, что с вами? Да говорите же толком; глупышка, вот уж в самом деле, вы пугливы, как молодая лань.
Но девушка, закрыв лицо руками, по-прежнему рыдала.
— Ну же, Мод, мужайтесь! Зачем так отчаиваться? Что вы хотели мне рассказать? Я слушаю, говорите, не бойтесь!
Мод отняла руки от лица, подняла глаза и, пытаясь улыбнуться, сказала:
— Я так страдаю! Я думаю об одном человеке, который был ко мне добр и внимателен, заботился обо мне…
— Вы думаете о Уильяме? — живо прервал ее Робин. Девушка покраснела.
— Ура! — закричал Робин. — Ах, милая моя крошка Мод, так вы, слава Господу, любите этого славного парня! Я бы все отдал, чтобы Уилл был здесь, у ваших ног. Он был бы так счастлив, если бы услышал ваше: «Я люблю вас, Уильям!»
Сначала Мод попробовала отрицать, что любит Уильяма так сильно, как это думает Робин, но все же вынуждена была признаться в своих чувствах: она так долго думала о нем, что постепенно привязалась к нему. После этого признания, которое ей трудно было сделать, особенно Робину, Мод спросила его, почему не видно Уильяма.
Робин ответил, что Уилл отсутствует по необходимости из-за некоего важного дела, что беспокоиться не стоит и что через несколько дней он вернется к родным.
Эта ложь во имя благой цели вернула Мод спокойствие и ясность души; она подставила Робину щеку, покрасневшую от слез, и, получив братский поцелуй, поспешила спуститься в зал.
А Робин пошел в покои Марианны.
— Дорогая Марианна, — сказал Робин, беря руки возлюбленной в свои, — мы должны сейчас расстаться и, может быть, надолго. Позвольте же мне перед разлукой поговорить с вами откровенно.
— Я слушаю вас, дорогой Робин, — ласково ответила девушка.
— Вы ведь знаете, конечно, Марианна, — продолжал дрожащим голосом молодой человек, — что я люблю вас всеми силами своей души.
— Ваши поступки доказывают мне это каждый день, друг мой.
— Вы же мне доверяете, правда? Вы ведь верите в искренность моей любви, ее полное бескорыстие?
— Да, безусловно, да; но по какой причине вы спрашиваете меня, верю ли я честному человеку, храброму сердцу и настоящему другу?
Вместо ответа на вопросы Марианны Робин грустно улыбнулся.
— Но вы и в самом деле меня пугаете, Робин; говорите, умоляю вас, говорите; ваша серьезность, озабоченный вид, странные вопросы, обращенные ко мне, заставляют меня опасаться несчастья еще более страшного, чем те, что уже давно преследуют меня.
— Успокойтесь, Марианна, — с нежностью сказал Робин, — благодарение Богу, я не собираюсь сообщать вам плохие новости. Я хочу поговорить с вами только о вас самой, и не надо на меня сердиться, если я на этом настаиваю. Сколько ни стараешься себя образумить, любовь эгоистична, а моя любовь подвергнется ныне трудному испытанию. Мы расстаемся, Марианна и, может быть, навсегда!
— Нет, Робин, нет! Надо верить в Божье милосердие!
— Увы,
— Да, да, Робин.
— А теперь, дорогая Марианна, я с корнем вырываю из сердца эту клятву, я предаю забвению ваше обещание. Марианна, обожаемая моя Марианна, я возвращаю вам свободу, я освобождаю вас от всяких обязательств по отношению ко мне.
— О Робин! — с упреком воскликнула девушка.
— Я был бы недостоин нашей любви, Марианна, — продолжал Робин, — если бы в своем теперешнем положении все еще надеялся назвать вас своей женой. Поэтому вы можете свободно распоряжаться своей судьбой, и я лишь прошу вас вспоминать иногда о бедном изгнаннике по-дружески.
— Плохо же вы думаете обо мне, Робин, — с обидой ответила девушка. — Как могли вы хоть на мгновение подумать, что та, которая любит вас, недостойна вашей любви? Как могли вы подумать, что мое чувство не выстоит в беде?
И, сказав это, Марианна расплакалась.
— Марианна, Марианна! — вне себя воскликнул Робин. — Будьте милостивы, выслушайте меня без гнева. Увы, я люблю вас так пылко, что мне стыдно обрекать вас на то, чтобы вы разделили мою несчастную долю. Неужели вы думаете, что я не чувствую глубокого унижения от бесчестия, которому подверглось мое имя, что мысль о разлуке с вами не повергает мою душу в бездну страданий! Но если бы я не любил вас, Марианна, я вонзил бы нож себе в сердце, потому что ваша любовь — это единственное, что привязывает меня к жизни. Вы привыкли к роскоши, дорогая Марианна, вы бы жестоко страдали от бедности, если бы вы стали женой Робин Гуда, и, клянусь вам, что я предпочел бы потерять вас навеки, чем видеть, как вы несчастливы со мной.
— Я ваша жена перед Богом, Робин, и ваша жизнь будет моей жизнью. А теперь, позвольте мне кое-что посоветовать вам. Всякий раз, как вам представится случай сообщить о себе, пошлите мне весточку и, если сможете навестить меня, приезжайте, я буду счастлива. Брат мой вернется к нам, я очень на это надеюсь, и с его помощью нам удастся отменить жестокий приговор, вынесенный вам.
Робин грустно улыбнулся.
— Дорогая Марианна, — сказал он, — не надо обольщать сердце несбыточными надеждами. Я ничего не жду от короля. Я избрал свой образ действий и твердо решил придерживаться его. Если вы услышите, что обо мне говорят плохо, Марианна, закройте уши от клеветы, потому что я клянусь вам Святой Девой всегда оставаться достойным вашего уважения и дружбы.