Робинзон по пятницам

Монастырская Анастасия Анатольевна

Но пора окунуться в мир классической литературы:

— Время, друзья мои! Прошу отвечать.

Первой была Олеся Снегова, мышка-отличница и формальный лидер курса. Расправив на коленях исписанный листочек, она монотонно забубнила про творческий путь сэра Гилберта Кита Честертона. Слова были удивительно гладкими и ровными как бусины чешского производства. Они так раздражали фальшивой правильностью, что я спросила:

— Олеся, а что лично вам нравится в книгах Честертона?

Совершенно неожиданно она ответила:

— Ничего, Стефания Андреевна. Это не мой автор. Пока. Может быть, чуть позже до него дорасту… Сейчас предпочитаю иные книги.

— Феклу Бойцову? — не удержалась я от укола.

— Почему

же Бойцову? Вы думаете, на ней свет клином сошелся? Есть и другие авторы, может быть, более ее заслуживающие внимания, — спокойно ответила Олеся. — А что касается детективов, то я их не люблю. В преступлении как таковом нет ничего интересного. Любое преступление, по сути, есть шаблон. Причины всегда одни и те же: либо деньги, либо чувства. И, может быть, еще страх. Все зависит от личности преступника, от того, какой из вариантов он выберет. Если речь идет о литературе, главным в преступлении становится автор. Именно он дергает за ниточки, а герои совершают поступки. Кто-то оказывается жертвой, кто-то — убийцей, кто-то свидетелем. Кому как повезет. В жизни все не так.

— А как?

— У Сартра есть знаковая фраза: миром правят судьба и прихоть. То есть иными словами — причина всему случайность. Я более чем уверена, что причиной гибели Игоря Борисовича, например, стала цепочка таких вот случайностей. Смерть, она ведь как магнит, сначала притягивает к себе, казалось бы, незначительные события, а потом — бац! — и человека нет.

— Как Трохимовича?

— Как Трохимовича, — согласилась Олеся. — Может, его жена случайно узнала о том, что муж ей изменяет, терпела, а потом сорвалась: пришла и убила.

— …А мне кажется, что Трохимовичу кто-то угрожал, — заявила хорошенькая Алина после того, как мы мирно обсудили творчество Сомерсета Моэма, — Я однажды в приемной у секретаря ждала, а он по телефону разговаривал. Сначала спокойно, даже доброжелательно, а потом как рявкнет: все равно, мол, ничего не докажешь. За такой срок состав преступления давно истек… И бросил трубку. Потом на Катю стал орать, мол, почему посторонние в приемной.

— По-моему, Умберто Эко — шарлатан. Популист от литературы, — горячо доказывал свою точку зрения Роман Сумароков, — он просто создал каркас, на который нацепил красивые броские детальки, отвлекающие внимание читателя. Если их убрать — ничего не останется. У меня брат флористом работает, так он не раз такие фокусы проделывал: вроде смотришь на роскошный букет, глаз не оторвать, а дернешь за незаметную травинку, все посыплется. И нет красоты. Как нет психологии в романе "Имя Розы". А в преступлении всегда должна быть психология.

— Как в убийстве Игоря Трохимовича? — я задала тот же самый вопрос, вдруг и Рома поведется на этот манок.

— А с чего вы взяли, что это убийство? — удивился Роман. — Раны на теле, насколько известно, не нашли. Может, у мужика просто сердце отказало перед ответственным свиданием. Еще бы, столько пить! Удивительно, что он вообще так долго продержался!

— Он разве пил?

— Как лошадь. Он даже подношения только в деньгах и бутылках принимал. Причем всем остальным напиткам предпочитал хороший виски. А после зверел. Не дай бог, попадешься ему на глаза. Мою девушку чуть было не изнасиловал, прямо в аудитории. Хорошо, что я подоспел. Тогда чуть сам его не убил.

Роман немного помолчал, а потом, видимо, собравшись с духом, признался:

— Я тогда решил отомстить. Прочитал в газете, как студенты в одном городе довели профессора до инфаркта, вывешивая пасквили в Интернете. Он не выдержал и помер. Я, конечно, не рассчитывал, что Трохимович помрет от сетевых оскорблений, но надеялся. Что ректор все же обратит внимание. В общем, попытался найти на Трохимовича компромат. Друзей-хакеров, слава богу, немало. Могут

вскрыть любой сайт или базу данных. И вы знаете, что удивительно: если верить документам Игорь Борисович появился на свет… пять лет назад. Просто взял и возник из пустоты. Все персональные данные фальшивые. Родителей он себе придумал, таких людей в природе никогда не существовало. Даже в указанных школе и в университете, он не учился. Я это специально проверял. Так что диплом у Трохимовича явно фальшивый. Вот и возникает вопрос, откуда взялся наш милейший Игорь Борисович?!

Это был самый странный экзамен в моей преподавательской практике. Каждый студент добавлял новые черточки к портрету бывшего декана. Стоит признать, что портрет этот мне все меньше нравился. Сексуальные домогательства, взятки, мелкий шантаж и использование служебного положения. В общем, Игорь Борисович чувствовал себя удивительно комфортно в стенах родного факультета. Здесь он был царь и бог. Именно он и контролировал финансовые потоки. Практически каждый второй студент был принят на коммерческой основе, причем плату за обучение многие вносили прямо в кабинете у декана: кто-то в валюте, малоимущим девчонкам приходилось расплачиваться иным способом. Его боялись, его ненавидели. Роман, кстати, был не единственным, кто пытался найти компрометирующие материалы, да где там… Просто Джеймс Бонд какой-то, да и только. Ни единой зацепки. Откуда взялся, как получил престижное место декана, не имея никаких профессиональных навыков? Эти вопросы волновали многих. Но каждый раз, даже будучи припертым к стенке, Трохименко умудрялся выходить сухим из воды. Даже когда от одной из студенток поступило заявление о попытке изнасилования. Трохимович только усмехнулся: "Ну и что?". Через пару дней девочка была сбита машиной, дело закрыли. После этого с деканом боялись связываться. Себе дороже. Я невольно вспомнила шушуканье коллег, вынужденных по тем или иным причинам идти на поклон к Трохимовичу. Неужели и их он также шантажировал? Представляю, что бы было со мной, если бы тогда мое падение на деканский диван он довел до победного конца? Ничего хорошего. Спрашивается, почему его убили только сейчас? Может, у кого-то гиря до полу дошла?

М-да, а ведь круг подозреваемых растет в геометрической прогрессии: еще немного и в списке, помимо меня, окажутся студенты с первого по пятый курс, весь преподавательский состав, бухгалтерия и даже уборщица Мила. Кстати, вот с кем действительно стоит поговорить по душам. Уборщица, у которой столь дорогое нижнее белье — весьма любопытный экземпляр. На ум пришел разговор со Стасом Кирпичным, который сдавал экзамен последний:

— Стас, ну как же так, вопрос простой. Неужели так трудно сообразить?

— Стефания Андреевна, я и в пятницу не мог на него ответить.

— Что, Катя помешала списать?

— Какая Катя?

— Ну, секретарша Трохимовича. Она ведь приходила к вам, пока меня не было, не так ли?

Изумлению Кирпичного не было предела.

— Никто не приходил. Все спокойно списывали, общались по мобильным телефонам. Только я остался не у дел. В "нокии" батарея села, конспектов нет. В голове пусто, да и с бодуна я тогда был. К тому же вопрос дурацкий попался: никто и слыхом не слыхивал про Тома Шарпа и этого, как его там, Илта.

— Уилта.

— Ну, точно. Уилта. В общем, помаялся я минут десять за партой, а потом в коридор вышел.

— И? — мне показалось, что напряжение, повисшее в аудитории, сейчас разлетится на тысячу нервных осколков.

— Думал, с вами поговорю тет-а-тет. Договорюсь о пересдаче. А вас все не было.

— А Кати?

— И Кати. Зато уборщица приходила, ну, знаете, наверное — Милочка, хорошенькая такая. На пару минут вбежала в аудиторию, потом выскочила и сразу ко мне. Про вас спрашивала. Я еще тогда удивился…