Роботы апокалипсиса
Шрифт:
— Но, солнышко, она занята! Ее долг — защищать нас.
— Закон о защите от роботов вам не поможет.
Я ничего не понимаю. Кукла говорит так, словно она взрослая, словно она считает меня дурой — только потому, что я еще не выучила все эти слова. И ее тон меня раздражает.
— Солнышко, я про тебя расскажу. Ты должна не говорить, а плакать, как младенец. И знать мое имя ты тоже не должна. Ты за мной шпионила!
Снова раздаются два тихих щелчка: красавица моргает. Красные и синие огни играют на ее лице.
— Если расскажешь обо мне маме, я сделаю больно Нолану. Тебе ведь этого не хочется, правда?
Страх в моей груди превращается в ярость. Я бросаю взгляд на спящего брата; он спит, закутавшись в одеяло. Щеки красные — во сне ему всегда жарко: вот почему я почти никогда не разрешаю ему спать вместе со мной, даже если что-нибудь сильно его напугало.
— Нет, ты этого не сделаешь! — Я выхватываю куклу из сияющего ящика. Мои большие пальцы впиваются в мягкую ткань, которой она обита. Я подношу Малышку к себе и шепчу прямо в ее гладкое, детское личико:
— Я тебя сломаю.
Изо всех сил я бью куклу головой о край ящика. Раздается громкий стук. Затем я наклоняюсь, чтобы проверить, сломала ли я куклу, и тут она опускает руки, словно ножницами щелкает. Кожу между большими и указательными пальцами прищемило под мышкой у куклы, и это ужасно больно. Я ору во весь голос и роняю Малышку в ящик.
В домике за окном зажигается свет. Слышно, как открывается и закрывается входная дверь.
Огни в ящике погасли, и он стал совершенно черным. В комнате темно, но я понимаю, что ящик полон кошмаров. Слышен металлический лязг: игрушки лезут друг по другу, пытаясь добраться до меня. Динозавры бьют хвостами, размахивают лапами, скребут когтями.
Я собираюсь захлопнуть крышку, и вдруг во тьме снова раздается холодный голос куклы:
— Никто тебе не поверит, Матильда. Мама тебе не поверит.
Бам! Крышка захлопывается.
На меня накатывает боль и страх, и я рыдаю, ору, не в силах остановиться. Крышка ящика дребезжит: солдатики, динозавры и куклы толкают ее. Нолан зовет меня, но я не могу ему ответить.
Внезапно мне удается забыть про слезы, сопли и икоту — я понимаю, что должна сделать кое-что важное: завалить ящик вещами.
Нельзя, чтобы игрушки выбрались наружу.
Я тащу к ящику столик Нолана, и вдруг в спальне зажигается свет, и кто-то сильный хватает меня за руки. Игрушки пришли за мной.
Я ору изо всех сил.
Миссис Дориан крепко обнимает меня и не отпускает
— Ой, Матильда, что ты удумала? — Миссис Дориан садится на корточки и смотрит на меня, вытирая мне нос рукавом. — Что случилось, девочка? Почему орешь как резаная?
Рыдая, я пытаюсь рассказать ей о том, что произошло, но могу выдавить из себя только одно слово — «игрушки». Я повторяю его снова и снова.
— Миссис Дориан? — говорит Нолан.
Братик вылез из кровати и стоит рядом — в пижаме, с дино-ботом под мышкой. Не переставая плакать, я выхватываю у Нолана динозавра и бросаю на пол. Нолан удивленно таращится на меня. Прежде чем миссис Дориан успевает отреагировать, я пинаю игрушку, и она улетает под кровать.
Миссис Дориан хватает меня за плечи и внимательно осматривает. Затем берет меня за руки и нахмуривается.
— Бедняжка, ты же пальчики поранила.
Я разворачиваюсь и смотрю на притихший ящик с игрушками.
Миссис Дориан хватает меня в охапку, а Нолан пухлой ручонкой цепляется за ее подол. Но прежде чем уйти, няня в последний раз оглядывает спальню.
Смотрит на ящик, который почти не виден под кучей, состоящей из книжек-раскрасок, стула, корзины для мусора, туфель, одежды, мягких игрушек и подушек.
— Что в ящике, Матильда?
— П-п-плохие игрушки, — запинаясь, отвечаю я. — Они хотят сделать больно Нолану.
По большим рукам миссис Дориан, словно капельки воды по занавеске в душе, бегут мурашки.
Я вижу, я чувствую, что миссис Дориан напугана. И этот страх прочно поселяется в моей голове. Отныне он будет жить там. И куда бы я ни отправилась, какой бы взрослой ни стала, страх навсегда останется со мной. Он будет меня защищать. Он поможет мне не сойти с ума.
Я утыкаюсь в плечо миссис Дориан; она чуть ли не бегом вытаскивает нас с братом из комнаты и мчит по длинному темному коридору. Мы останавливаемся перед ванной комнатой. Миссис Дориан смахивает волосы с моего лица, замечает, что я по-прежнему сосу пораненный палец, и аккуратно отводит его от моего рта.
За спиной у нее дверь в спальню; под дверью полоска света. Я почти уверена, что все игрушки сидят взаперти в своем ящике. А на крышку я навалила кучу разного добра. Похоже, сейчас мы в безопасности.
— О чем ты говоришь, Матильда? — спрашивает миссис Дориан. — О чем ты все твердишь?
Я поворачиваюсь к миссис Дориан и смотрю прямо в ее круглые, напуганные глаза. И самым твердым голосом произношу слова:
— Закон о защите от роботов.