Роботы апокалипсиса
Шрифт:
— Джек! — кричу я, подбирая его каску. Брат оборачивается на полпути. Я кидаю ему каску, и он ловко ловит ее. — Не дай себя убить!
Джек ухмыляется во все тридцать два зуба, совсем как в детстве. Сколько раз я видел эту дурацкую ухмылку: когда он прыгал с гаража в бассейн-«лягушатник», когда устраивал гонки по проселкам, когда покупал скверное пиво по фальшивому водительскому удостоверению. Такая улыбка всегда меня успокаивала — она означала, что у моего старшего брата все под контролем.
А сейчас она меня пугает. Палки в колесах.
Джек
И глазом не успеешь моргнуть, а он уже на месте.
— Статус? — спрашиваю я у Карла. Опустив визор и склонив голову набок, инженер тщательно ориентирует антенну. Он, похожий на футуристическую Хелен Келлер, сейчас видит мир так же, как и роботы. Жизнь моего брата зависит от него.
— Номинальный. Ничего не видно, — отвечает Карл.
— Может, они за горизонтом.
— Стой. Что-то идет.
— Ложись! — ору я, и Джек падает на землю, однако продолжает обвязывать веревкой ногу Тиберия.
Я уверен, что мы только что попали в какую-то ужасную ловушку. В нескольких метрах от нас взмывает гейзер из камней и снега, затем сквозь кружащийся снег доносится треск, и, так как скорость у звука черепашья, я понимаю, что все практически кончено.
Почему, почему я позволил брату уйти?
С треском, словно хлопушка, появляется желтый шар и, взмыв в воздух метров на пять, полсекунды вращается, освещая все вокруг тусклым красным светом, а затем падает на землю. На мгновение каждая танцующая в воздухе снежинка замирает, подсвеченная красным. Мы словно на дискотеке.
— Глаза! — кричит Карл. — Они нас видят!
Я выдыхаю. Джек жив. Он привязал веревку к ноге Тиберия и теперь тащит его к нам. От усилий его лицо искажено гримасой. Тиберий не двигается. На обледеневшей равнине тихо, если не считать рычания Джека и воя ветра, и я нутром чую, что мой брат попал в перекрестье прицела. Та часть мозга, которая предупреждает меня об опасности, уже сошла с ума.
— Быстрее! — кричу я Джеку. Он уже на полдороге, но, возможно, это не имеет значения — в зависимости от того, что приближается к нам из бурана. — Приготовиться к бою! Робы идут! — кричу я товарищам по оружию.
Как будто они и не знают.
— Цели идут с юга, — говорит Карл. — «Перфораторы». — Подняв визор, тощий южанин несется вниз с холма, тяжело дыша. Он присоединяется к остальным, которые уже достали оружие и теперь ищут укрытия.
И тут снова раздается треск. Вокруг Джека взлетают фонтанчики льда и грязи; вечная мерзлота покрывается кратерами. Брат не ранен, и он, спотыкаясь, продолжает идти дальше. Его большие голубые глаза встречаются с моими. Вокруг него в снег уже зарылся выводок «перфораторов».
Мы
Я не думаю, а реагирую. Мои действия не связаны с чувствами или логикой. Я поступаю не как человек и не как робот — я просто действую. В такие мгновения абсолютного кризиса решение принимает наша истинная сущность, отвергая весь опыт и мысли. Принимая подобные решения, человек лучше всего узнает о том, что такое судьба.
Я прыгаю с холма на помощь брату — одной рукой хватаю обледеневшую веревку, а другой достаю из кобуры пистолет.
«Перфораторы» — куски металла размером с кулак — уже выбираются из кратеров на поверхность и «расцветают» позади нас, вбивая в землю ноги-якоря и прицеливаясь нам в спину. Мы уже почти добрались до холма, когда первый «перфоратор» взлетает и втыкается в левую икру Джека. Я слышу ужасный, хриплый вопль брата и понимаю, что все кончено.
Не глядя, я стреляю куда-то себе за спину, и по дурацкой случайности мне удается попасть в одного «перфоратора» и запустить цепную реакцию. Если корпус «перфоратора» поврежден, робот взрывается. В мою броню и заднюю часть каски врезается ледяная шрапнель, и я чувствую, как по бедрам и шее растекается влажное тепло. Мы с Джеком тащим безжизненное тело Тиберия за сугроб, в безопасное место.
Застонав, Джек падает, сжимая икру. Внутри него «перфоратор» перемалывает мускулы ноги, пытаясь найти кровеносную систему. Хоботок, похожий на дрель, поможет роботу добраться до бедренной артерии, а по ней — до сердца. В среднем данный процесс занимает сорок пять секунд.
Схватив Джека за плечи, я резко швыряю его с холма.
— Икра! Левая икра! — кричу я своим.
Как только мой брат пыльным мешком падает к подножию холма, Лео расплющивает его левую ногу, наступив стальным сапогом экзоскелета точно над коленом. Треск, который издает ломающаяся бедренная кость, слышен даже с вершины холма. Лео прижимает ногу Джека к земле, а Черра принимается пилить ее зазубренным штыком, в надежде удалить вместе с ней и «перфоратор».
У Джека уже нет сил кричать. На шее выступили жилы, а лицо, побелевшее от потери крови, выражает страдание, гнев и неверие. Сейчас мой брат испытывает такую боль, что человеческое лицо не приспособлено к тому, чтобы выразить ее.
Через секунду я падаю на колени рядом с Джеком. Тело зудит от тысячи мелких ран, но мне ясно, что в целом я в порядке. Попадание «перфоратора» похоже на прокол колеса; его ни с чем не спутаешь.
А вот Джек пострадал.
— Ах ты, тупой осел, — говорю я ему. Он ухмыляется. Где-то за пределами поля зрения Черра и Лео делают что-то ужасное. Краем глаза я вижу руку Черры; целеустремленно летающую взад-вперед, словно доску пилит.
— Извини, Мак, — говорит Джек. На его губах выступила кровь: плохой знак.
— Нет-нет, братишка. «Перфоратор»…
— Слишком поздно. Теперь главный ты. Я так и знал. Теперь ты главный. Береги мой штык, понял? Никаких ломбардов?