Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61
Шрифт:
И это тоже были привычные реплики. Их «нежный код».
– Что же тогда беспокоит мою девочку?
– Папа! Лёшка хочет ребёнка.
– Нормальное желание любящего мужчины. Что же тебя смущает?
– Папа! Но тогда я перестану быть твоим ребёнком!
– Лизочка, что за глупости! Ты никогда не перестанешь быть моим ребёнком, моей девочкой, моей крошкой! Ты – всё для меня. А твой ребёнок – будет и моим ребёнком. Внуком. Я давно мечтаю о внуке. Или – внучке. Мне всё равно. Лишь бы здоровенький.
Тут отец чуть нахмурился.
– Что, папочка?! Что-то не так?
Отец и дочь всегда очень тонко чувствовали настроения друг друга.
– Ничего,
Через некоторое время Лиза с отцом полетели на море. Алексей не смог – дела требовали присутствия в городе. Совсем не было времени на отдых.
Отец с дочерью прогуливались по Набережной. Приятный атласный ветер. Чудесный закат…
– Папа!..
– Да, малышка?
– Ты скоро станешь дедом!
Лизин отец просиял, схватил дочь в объятия, закружил… Как будто ей снова пять. После они побежали в ресторанчик, держась за руки. Отец заказал шампанского себе и ананасовый фреш для Лизы. Её любимый.
Официант открыл бутылку и налил отцу бокал.
– Только… Папа…
– Что?! – От беспокойства отец отставил бокал, не пригубив.
– У меня начала болеть голова.
Они с тревогой посмотрели друг на друга. Отец подавил подступающую тревогу.
– Ничего, доченька. Это пройдёт. Ты в интересном положении и… И женщины по разному его переносят. Больше отдыхай, меньше нервничай.
– Папа, голова начала болеть, как в детстве. Как у тебя в моём детстве.
Отец Лизы попытался ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла какой-то бессильной. Тем не менее с несколько фальшивым энтузиазмом он продолжил ободрять Лизу.
– Пройдёт, малышка! Обязательно пройдёт! Только непременно обратись к врачу. Непременно!
Лиза пообещала. Конечно же она обратится к врачу. Она не враг ни себе, ни своему ребёнку.
Чем больше становился срок беременности – тем сильней у Лизы болела голова. Курирующий её акушер-гинеколог женской консультации, разумеется, направил Лизу к неврологу. Вслед за акушером-гинекологом растерялся и невролог. Дело в том, что у Лизы присутствовали симптомы всех известных ста шестидесяти цефалгий. Как будто голова болела не у одной красивой и хрупкой женщины, а разом у ста шестидесяти человек.
Лизу протащили по всем специалистам. Включая психиатров.
– Боль двусторонняя? – спрашивали у Лизы.
Она кивала.
– Сжимающего или давящего характера? – уточняли у Лизы.
Голову Лизы и сжимало и давило.
– Лёгкой, умеренной или выраженной интенсивности? – интересовались у Лизы.
– А есть выраженнее выраженной? – сквозь зубы шептала Лиза.
– Локализация болей? Орбитальная? Затылочная? Лобная? Височная? Смешанная? Интенсивней в ночное или в дневное время? Колющая? Кашлевая? Связана с сексуальной активностью? Боль по типу «укола льдинкой» или по типу «синдрома колющих ударов»? «Будильниковая» головная боль? Боль тупая после сна?
На все вопросы Лиза отвечала утвердительно. Также головные боли у Лизы сопровождались тошнотой. Присутствовала фотофобия – боязнь света. И фонофобия – боязнь шума и суеты вокруг.
Суета вокруг включала не только бесконечные вопросы врачей, но не менее бесконечные обследования.
Анализы, энцефалограммы, аппаратные исследования –
Алексей свозил Лизу в НИИ нейрохирургии имени Бурденко – ничего!
Исключили опухоли головного мозга. Исключили аневризмы сосудов, инсульт, эпилепсию, менингит, энцефалиты… Исключили всё. Всё чисто! Патологии нет. А голова у Лизы болела с такой силой, что ей стало казаться, что взрывается череп и вылетают глаза. Следовательно, головные боли у Лизы были не вторичными, опосредованными. А самыми что ни на есть первичными. У Лизы была идиопатическая кластерная головная боль (что в переводе с врачебного на человеческий обозначает: «по непонятной причине голова болит так, что лучше умереть»). Идиопатическая кластерная головная боль во всех её проявлениях, включая и пароксизмальную гемикранию, известную доброму обывателю, как мигрень. Включая и новую ежедневную персистирующую головную боль. Вся линейка из МКБ [11] , касающаяся головных болей, имелась у Лизы. Не имелось только диагноза. И что было хуже отсутствия диагноза – головная боль ничем не купировалась.
11
Международная классификация болезней.
Алексей, и прежде беззаветно любивший жену, теперь стал относиться к ней как к фарфоровой вазе эпохи династии Тан. Уходя, он задёргивал шторы, расставлял у постели всё необходимое – еду, воду, соки, таблетки… И уже был готов найти дилера, чтобы раздобыть жене наркоты. Предлагал нанять сиделку – Лиза категорически отказывалась. Чужой человек рядом, когда и от Алексея в затылке взрываются сверхновые? О, нет!
Как только муж уходил – Лиза звонила папе. Он тут же приезжал. И только с ним ей становилось легче. Он гладил ей руку, массировал виски. Успокаивал:
– Не плачь, малышка. От слёз только больней.
Они часами вспоминали её детство, маму. Рыбалки, походы под парусами. Лес и грибы. Поля и цветущие в пустыне ирисы и маки. Лиза засыпала под его мерные рассказы. Голос отца убаюкивал. А когда она просыпалась – папы уже не было.
Головные боли были настолько невыносимыми, что акушеры-гинекологи предлагали сделать аборт, ссылаясь на возможную извращённую форму раннего гестоза. И Алексей был с ними согласен. Он любил Лизу. А дети… Дело такое. Можно и усыновить. Или – попробовать ещё раз.
Но Лизин папа очень хотел стать дедом.
И Лиза спряталась от врачей. Всё равно от них пользы никакой. Назначают приёмы, собирают консилиумы… Только усиливают муки.
С двадцати семи до тридцати двух недель Лиза отсиживалась дома, докторов не посещая и вовсе никуда не выходя. Видясь только с отцом. И с мужем.
И вот сегодня, вернувшись с первой за день деловой встречи, Алексей застал Лизу в таком виде. И срочно привёз её в роддом. А куда ещё везти беременную женщину? Ну да.