Роддом. Сценарий. Серии 17-24
Шрифт:
РЫБА
Да ну вас, Аркадий Петрович! Я всё-таки оканчивала акушерское училище! У женщины иногда вырабатывается не одна, а две и больше яйцеклеток.
СВЯТОГОРСКИЙ
(как учитель) Почему?!
Смотрит на Мишу. Та молчит. Вступает Панин, не отвлекаясь от работы.
ПАНИН
Большой выброс эстрогенов в нужной фазе цикла. Медикаментозно. Или… Влюблённость, например.
Евграфов бросает на него быстрый взгляд, подозревая в ехидстве в свою сторону, но Панин тут без году неделя, его половые страсти интернов не волнуют, он о них не знает, – так что о своём хмурится. Святогорский знает о Панине куда больше Евграфова:
СВЯТОГОРСКИЙ
Вот-вот! Семён Ильич знает, что говорит. Бывают такие страстные…
Панин резко перебивает Святогорского, становясь подчёркнуто-холодным, официальным:
ПАНИН
Кровопотеря – пятьсот миллилитров. Салфетки, инструменты – все. Моча по катетеру светлая, сто пятьдесят миллилитров. Всем спасибо!
Панин отходит от стола, срывает перчатки, выходит. Мрачный. Рыба вопросительно смотрит на Святогорского, мол, что такое? Тот лишь отмахивается. Уже пришла пора его работы. Он склоняется к лицу Чекалиной. Евграфов, забыв обо всём – его сейчас тревожит только любимая женщина, – снимает перчатки, руки слегка дрожат, идёт к головному концу стола.
СВЯТОГОРСКИЙ
Маша! Маша! Мария Леонидовна!
Чекалина открывает глаза.
СВЯТОГОРСКИЙ
У нас мальчик и девочка! Красивые и здоровые! Сейчас я трубочку извлеку – и будем решать, как назовём!
Глаза Чекалиной светятся. Святогорский начинает медленно извлекать тонкую прозрачную трубку у неё из дыхательных путей (изо рта – в виде картинки). Она как бы попёрхивается – извлечение катетера всегда сопровождается рвотными движениями. Извлёк. Она поворачивает к Евграфову, хрипло и тихо, сухими потрескавшимися губами шепчет:
ЧЕКАЛИНА
Алёша…
Он бросается к ней, нежно целует лицо. Несмотря на его всё ещё жёсткое и сдержанное выражение – по щекам его скатываются две слезы. Святогорский тихо делает знак Рыбе и операционной: на выход! Операционная ему укоризненно кивает на инструментальный столик. Святогорский ей раздражённо отмахивает: потом! Выходят, оставляя Евграфова с Чекалиной наедине. На неонатальном столике в штативе стоят две пробирки, наполненные пуповинной кровью, на них бумажные бирки: «Чекалина, муж», «Чекалина, жен».
(ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ.)
Палей
ПАЛЕЙ
Ты четыре пробирки пуповинной крови набрал от двойняшек Чекалиных?
Ельский, не отвлекаясь от работы.
ЕЛЬСКИЙ
Да. Для лаборатории и для тебя.
ПАЛЕЙ
И где мои?
ЕЛЬСКИЙ
Чёрт! В разные штативы поставил. В операционной забыл. Чуть позже принесу…
(ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА, ЕЛЬСКИЙ.)
Операционная уже убрана. Стол, пол, тазы – всё чисто, протёрто, сверкает. Операционная сестра у раковины занимается предстерилизационной очисткой инструментов (моет их под проточной водой ёршиком, в перчатках). Заходит Ельский. Смотрит на неонатальный столик. Пробирок нет.
ЕЛЬСКИЙ
Любаша, я тут кровь оставил…
Операционная сестра, не отвлекаясь:
ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА
Наверное, лаборанты забрали. Я бы позвонила. Вы знаете, у меня как в аптеке.
Ельский, тьфукнув, выходит.
(КУЛИКОВСКИЙ, БЕЛЯЕВ, ПАЛЕЙ, ПАНИН, МАЛЬЦЕВА, СВЯТОГОРСКИЙ, ЛИДВАЛЬ.)
Все «роддомовские» сидят за «заседательным» столом. Куликовский в кресле за «головным». Хмур и серьёзен.
КУЛИКОВСКИЙ
Наши худшие подозрения подтвердил специалист из НИИ Бурденко. Сегодня вечером жена Петра Александровича…
Сглатывает, напряжённые мышцы лица. Берёт себя в руки.
КУЛИКОВСКИЙ
…отключит его от систем жизнеобеспечения.
У всех – соответствующие моменту лица, Зильбермана все любили. По лицу Беляева текут слёзы, как все невротики – он сентиментален и не в силах сдерживать чувства.
КУЛИКОВСКИЙ
Роддом обезглавлен. Екатерина Алексеевна не хочет…
Бросает на неё взгляд. Скорее исполненный и боли, и понимания ситуации. Поправляется:
КУЛИКОВСКИЙ
Не может вернуться. У неё рабочие обязательства. Официально объявляю вам, что исполняющим обязанности заместителя главного врача по акушерству и гинекологии назначается Беляев Игорь Анатольевич.
Беляев утирает слёзы рукавом, полой халата. Пришёл в себя, надел «важное лицо».
<