Родимые пятна
Шрифт:
— Значит, ты думаешь, что булочку ей испекли во французской печке? Бедный младенчик! Хотя я все еще не понимаю, какое это имеет значение? Почему бы тебе, Ханна, не плюнуть на все это? Послушай, у меня навалом престарелых богачек, которые нуждаются в том, чтобы их охраняли крутые и красивые девочки из лондонских предместий… Кстати, ты, надеюсь, успела перенять от Вандербильдихи толику вкуса и умения одеваться? С тобой, конечно, не просто, но мне не привыкать. Давай, возвращайся к Комфорту. Получишь талоны на бесплатное питание.
— Да нет, Фрэнк, послушай.
— Ну, такие вещи как раз по моей части.
— Мне что, принять это в качестве комплимента? Но серьезно, Фрэнк, я уверена, что все не так просто, как кажется на первый взгляд.
— Ох, только не говори, что это убийство совершено по политическим мотивам. Старое как мир восхождение на полуночный мост гораздо проще и достовернее. Но у тебя ведь все сплошь социально угнетенные, голодающие девушки из бедных семей рабочего класса, не так ли? Она современная героиня-марксистка, загубленная врагами пролетариата, а ты призвана отомстить за нее, дабы…
— Фрэнк, — с нетерпением прервала я его. — Окажи мне честь, сделай милость…
— И рад бы, да уже не могу, — в свою очередь прервал он меня.
— Перестань ерничать. Я совсем не то имею в виду.
— Ох, ну конечно! Куда уж тебе то иметь в виду!
— Хорошо, я и то могу учесть. Но ты не все знаешь.
— Ну, знаю или нет, а все равно помогать тебе в этом деле отказываюсь.
— И все же послушай. Они, похоже, проделали кое-какую работу, чтобы замести следы. На твой взгляд это пустяк, да? Но я хочу выяснить, не оплачивал ли кто-нибудь из Франции телефонный звонок, только и всего.
— Только и всего? Скажите, какая малость!
— Постой, Фрэнк. Речь идет всего лишь об одном телефонном номере. Тебе ничего не стоит выяснить, звонили ли с него в Лондон, ведь у тебя, я знаю, осталось на прежней службе полно друзей, которые вхожи в сеть.
Он тяжело вздохнул, потом забрюзжал:
— Ты жуткая зануда, Ханна, вот что я тебе скажу. Прицепилась, вынь ей да положь. Да старые связи теряются быстрее, чем зубы. И не так-то просто становится влезть в чужой файл и выудить данные на парочку бывших жуликов или какого-нибудь осатаневшего комми.
Я пропустила все это мимо ушей. Он потому и поддразнивает меня, что такие вещи его заводят. Его и каждого бывшего полисмена, ставшего охранником. Все они прибегают к подобным трюкам: уговаривают своих дружков нарушить закон и, вытащив из компьютера нужные имена, кое-что разузнать о них для своих бывших коллег. Азарт раздобывания нужной информации способен подвигнуть прирожденного сыщика пуститься во все тяжкие. Фрэнк не исключение, и я знала это. На то и рассчитывала, тем более что он на многое готов ради друзей, не говоря уж о клиентах.
— Хорошо. Но я ничего не обещаю. Ребята не любят тебя, ты и сама знаешь, хоть ты у нас и красотка хоть куда.
— Фрэнк, их ведь раздражает моя женская независимость, больше ничего. Если хочешь, я даже приготовлю им по чашке чая.
— Да уж, детка, ты не поскупишься на угощение. Но знаешь, это займет какое-то время.
— Сколько?
— Точно
— Прекрасно, Фрэнк. Но если ты не объяснишь своим ребятам, что это не государственная тайна, и не поторопишь их, то можешь найти меня в каком-нибудь глухом пакгаузе изрезанной на кусочки.
Мое обращение в газету сработало прежде, чем обращение Фрэнка к своим людям.
Через два дня, вернувшись домой, я обнаружила на автоответчике послание от девушки с акцентом, которая говорила так, будто только что приняла рюмочку спиртного. Она сообщала, что отозвалась на объявление, позвонила в агентство и там ее приняла женщина. Я перезвонила ей по оставленному номеру, и она вспомнила множество вопросов, касающихся происхождения, здоровья и личных особенностей, а также наличия дружков и моральных правил. Было там и нечто вроде теста на сообразительность, вроде тех, что вечно предлагали в школе. И это было все, что она могла мне сказать.
На следующий день позвонила девушка, которая видела объявление, но сочла его чистой туфтой, исходящей от какого-нибудь старого пакостника, желающего, под предлогом найма на работу, перешерстить кучу красивых, здоровых и юных девушек.
Четверг был удачнее, сначала позвонил Фрэнк, потом Марианна Маршалл.
— Привет, Фрэнк. Что-то ты рано звонишь, ведь говорил, что тебе понадобится дня три-четыре.
—Послушай, Шерлок недоделанный, если бы там действительно имелись хоть какие-то подозрительные обстоятельства, полиция никогда это дело не зарегистрировала бы под грифом «случайная смерть». А здесь все проще пареной репы. У них на руках не только предсмертная записка, но и тело самоубийцы без признаков насильственных действий. У девчушки были трудности с карьерой, плюс к тому привесочек, о котором она никому не могла поведать.
— Но нет никаких указаний на то, где она провела последние семь месяцев.
— Ну, просто она хорошо умела заметать свои следы. Не стала бы она исчезать и скрываться, не будь у нее тайной беременности. Мои мальчики все проверили. Она никому не оставила своего нового адреса, ее квартира была чиста как стеклышко, никаких контактов с друзьями или родственниками, никакую обращений к врачам. Ее лечащий врач ничего не знал о ее беременности, не появлялась она и в других лондонских больницах. Они проверили все клиники, но ни в одной из них она не была зарегистрирована. Впрочем, это ничего не значит. Она могла обратиться в любую из них под вымышленным именем.
— И этих сведений, Фрэнк, уже достаточно много. Спасибо. Но что, в самом деле, они думают о случившемся?
— Вероятно, то же самое, что и ты. Что отец ребенка скрывал ее где-то и временно оплачивал текущие счета за квартиру.
— В Англии?
— А где же еще? Если, конечно, у тебя нет дополнительной информации, которая могла бы заинтересовать полицию.
Я решила проигнорировать это дурацкое высказывание Фрэнка, поскольку давно притерпелась к его шуточкам.
— Выходит, если у Кэролайн и был какой парень, после ее смерти он нигде не объявился?