Родина
Шрифт:
— Ольга Петровна, пожалуйте-ка сюда! — кричали ей с разных концов стройки.
— Сейчас, сейчас, товарищи, — отвечала Ольга Петровна.
Ее не просто знали как «начальство», но и как «добрую помощницу», которая умела требовать выполнения работ в срок и их хорошего качества, всегда была готова поддержать новое и полезное начинание. Она гордилась про себя, что заслужила славу справедливого, отзывчивого человека.
— Ольга Петровна, зайдите к нам! — кричали ей с нижнего этажа.
— Сию минуту! — откликалась Ольга Петровна.
Привычное
В трехэтажном двенадцатиквартирном доме напротив докрашивали рамы и вставляли стекла. На высоте третьего этажа голоногая девчонка, сверкая розовыми пятками, мыла стекла. Брызги воды летели во все стороны, а девчонка гнулась, как ветка на ветру, и пела:
Лучше нету того цвету, Когда яблоня цветет…— Эй, певунья! — крикнула ей Ольга Петровна. — Осторожнее там… еще свалишься!
— Не-ет! — хохотала девчонка, продолжая хлестать водой. — Завтра в эту квартиру переезжаем!
К дому подкатила знакомая машина. Из нее вышли Соколов и его жена.
— Здравствуйте, дорогая Ольга Петровна! Вот показываю жене наш возрождающийся Кленовск.
У Ольги Петровны заколотилось сердце и потемнело в глазах, но усилием воли она принудила себя улыбнуться:
— Целый день, знаете, на жаре… глаза даже устают от солнца.
Соколов, представив свою жену, добавил с поклоном в сторону Ольги Петровны:
— Вот, Тася, наша, можно сказать, главная строительница. Когда мне приходится выезжать, я могу быть совершенно спокоен и надеяться на ее умение и хватку в работе, как на каменную гору!
— Вы меня совсем захвалили! — опять насильно улыбнулась Ольга Петровна.
Жена Соколова начала спрашивать, долго ли восстанавливался этот большой дом с балконами и пилястрами по фасаду.
— Милая! — засмеялся Соколов. — Тут только номинально говорится «восстановленный объект»!.. По сути дела, это вновь построенный дом.
— Правда, — не скрывая гордости, подтвердила Ольга Петровна. — Если бы вы знали, какая это была развалина! Мы смогли воспользоваться только одним фундаментом… а все, что вы здесь видите, новое, как с иголочки!
День спустя после праздника переселения, едва Соня вернулась домой, Любовь Андреевна, взволнованная, вошла к ней в комнату:
— Что это, Соня? Нам с папой только сегодня стало известно, что ты собираешься выходить замуж за Пластунова и что у вас все решено. Это серьезно?
— Серьезно, мама… на всю жизнь!
— Ты… так его любишь? А ты проверила себя? Может быть, это… преклонение перед его авторитетом?
— Мама!
В глазах Сони зажглась непримиримая решимость, и мать отступила.
—
Соня подумала, улыбнулась:
— Ну, хорошо.
— Вот и чудесно! Только ты мне уж дай некоторое время, чтобы все получилось как следует. Согласна, доченька?
— Ну… согласна.
— Соня! — закричал Чувилев, вбегая в комнату. — Уже появились первые ласточки! Вот почта за два дня — первые ответы на наше письмо!
— Давай, давай! — оживилась Соня и стала вслух читать письмо.
Действительно, это были вполне серьезные и деловые ответы на коллективное письмо большой группы кленовских комсомольцев-активистов, обращенное к советской молодежи и опубликованное в центральных газетах. В этом письме кленовские комсомольцы рассказывали о своей работе и призывали молодежь помочь им в восстановлении города. Самое первое по дате отправления письмо пришло из города Куйбышева, от Фимы Чебаковой. Оно было написано с энергическим лаконизмом:
«Я, Фима Чебакова, девятнадцати лет, окончила библиотечный техникум, работаю по специальности. Я приехала бы к вам в Кленовск, товарищи, немедленно после прочтения вашего письма в газете, но я не могла уехать, не найдя себе заместительницы. Как только сдам ей дела, тотчас же выеду в Кленовск — и немедленно за работу!
Сердечный комсомольский привет всем вам шлет
— Эта, пожалуй, раньше других приедет — решительная! — заметила Соня. — Знаешь, Игорь, Павла Константиновна будет очень рада этой Фимочке!
— Почему?
— Да как же! Здание Центральной библиотеки восстановлено, работу нужно там начинать, восстанавливать книжные фонды… Словом, нужен специалист библиотечного дела. Надо сказать Павле Константиновне об этой Фимочке. Ну, давай дальше читать.
Восемь писем — из Москвы, Чапаевска, Ульяновска, Вологды, Нижнего Тагила, Новосибирска, Алма-Аты и Ташкента — написали юноши, учащиеся старших классов средней школы, которые предлагали «посвятить свое каникулярное время большому общественному делу», как и было написано в одном письме. Два письма пришло из Бурят-Монголии, остальные прилетели в Кленовск из разных мест: Великого Устюга, Тюмени, Челябинска, Молотова, Горького, Казани.
— Серьезное дело, Игорь, — сказала Соня. — Во-первых, надо всем ответить… и не какой-нибудь бумажонкой, а каждому отдельно, по-дружески.
— Само собой, — отозвался Чувилев.
— Потом приготовиться к встречам, Игорь.
— А их будет, чувствую, мно-ого! — засмеялся Чувилев. — Тепло, весна, вот тут они и посыплются, ответы на призыв!
Соня согласно кивала его словам.
— Послушай, Игорь, действительно может разгореться большое дело. Нам надо подготовиться к этому.