Родина

Валерьев Андрей Валерьевич

— Холодно. — Мужчина открыл глаза. На лице ледяной коркой застыла кровь, которую плачущая Лейла, отдирала ногтями.

— Где мы?

Макс приподнялся и осмотрелся. Вокруг было одно Великое Ничто. Пустая, ровная, как стол степь покрытая снегом. Дул пронзительный ледяной ветер и мела позёмка.

— Где мы?

— Не знаю, милый.

Ледяные губы Лейлы снова и снова целовали его лицо.

— Ты жив. Жив. Жив.

Два перехода с 'пассажирами'

дались Максиму во стократ тяжелее, чем все его весёлые заезды на автомобиле. Башка почти ничего не соображала, а общее состояние он мог смело описать одним словом — труп.

— Пойдём, солнышко. Надо идти. — Макс переждал приступ головокружения и поднялся.

— Куда?

— Неважно. Надо выйти на дорогу.

О том, что ЧС полностью закрыло все трассы из-за бурана, он и понятия не имел.

— Пошли.

Внезапно ветер, несущий над сугробами мелкие кристаллики льда, стих и на них плотным и тяжёлым одеялом легла тишина.

'Брррр, уж лучше ветер!'

Через секунду одновременно запиликали сотки. Две у Максима и ещё одна у Лейлы.

'Твою мать! Как я мог о них забыть!'

Все три трубки показали одно 'Мама'.

— Алло?

— Мама?

— Да, мама, я в порядке, как ты? Не говори, я понял.

— Мамуля, я с Максимом, как у тебя дела?

— Мам, я слушаю тебя внимательно.

— Да, мамуля, слушаю тебя.

— Какой вертолёт? Уже летят?

— Нас заберут? Мамуля не верь никому. Максим ничего не соверш… ой, разъединилось. — Ляля подняла на мужа растерянные глаза. — Мама сказала, что…

— Да, — Макс угрюмо выключил телефон. — Просветили уже. Летят.

Он повалился в снег и вытащил из кармана пистолет. Лейла в ужасе выпучила глаза, не в силах сдвинуться с места.

— Максим…

— От судьбы не убежишь.

Над горизонтом появились три маленькие чёрные точки, быстро увеличивающиеся в размерах. Поднявшийся ветер донёс басовитый рокот двигателей.

Первый вертолёт пронёсся прямо над ними. Максим на долю секунды встретился глазами с пилотом. Они оба друг друга поняли. Пилот умоляюще замотал головой, а Макс приставил ствол к виску и нажал на курок.

ОФО, Родина.

Февраль 11 г.

— Разрешите доложить?

У Егорова страшно болела голова. Переходы он переносил с трудом, а тут ещё провал операции в Алма-Ате по задержанию Ходока, и исчезновение старшей дочери. Командир группы доложил, что перед переходом её сбила машина и утащила с собой.

На глазах у железного коменданта навернулись слёзы. Хотелось завыть.

'Доченька! Что я твоей матери скажу…'

Потом два часа ему мотал нервы Хозяин. Откровенно говоря, Егоров и не надеялся выйти из этого кабинета живым, но, по какой-то прихоти, Хозяин решил его пощадить.

'Как

марионетка. Кругом ниточки. Под колпаком…'

Генерал скрипнул зубами. Должность Коменданта только звучала солидно. На самом деле это была чистая декорация — никаких возможностей контролировать Ходоков и вербовщиков у него не было. Зато было 'право' подписывать приказы. Вон, предыдущий уже подписал… приказ. И что с того, что он не имел никакого отношения к расстрелу тех несчастных? Подпись твоя? К стенке!

'Твою дивизию!'

Полностью доверять Комендант мог только молодым ребятам — сослуживцам дочери, но её нет…

Егоров сделал вид, что чинит карандаш.

— Докладывайте.

— Связь с Заозёрным прервана. Руководство Управы не отвечает. Даже по спецсвязи. Резидент сообщает о массовом митинге и беспорядках возле Управы. Час назад в посёлок с севера въехал синий джип 'Судзуки'. Мы считаем, что это — Ходок.

Пять долгих секунд генерал рассматривал адъютанта. То, что это соглядатай Хозяина он знал совершенно чётко.

'К чёрту всё! Всю эту политику, всю эту возню. Ты же, мать твою, десантник! Ты ж ни хрена не боялся!'

— Знаешь, майор, а ведь до следующего 'окна' — почти сутки…

Адъютант был умным человеком. Он сразу всё понял.

— Мать сдохла. Младшая на лечении и вряд ли вытянет. А вас, сук, — Генерал положил на стол автомат, — мы всех поимённо знаем.

ОФО, Родина.

Февраль 11 г.

П.Г.Т. Заозёрный

'Мда, точно. История всегда повторяется в виде фарса'

Шевцов смотрел из окна своего кабинета на очередного оратора, вещающего с броневика, то есть, тьфу, с крыши ярко-синего джипа пришельца. Толпа собралась изрядная. Как минимум, всё взрослое мужское население посёлка. Люди вновь и вновь выслушивали истории очевидцев, знакомых очевидцев и просто тех, у кого богатая фантазия.

Возможность вернуться людей потрясла. Толпа глухо ворчала и колыхалась. Женщины плакали. Мужики по очереди проталкивались к машине и недоверчиво её рассматривали. Всё верно — железное доказательство в наличии имелось.

— Я назад, домой хочуууу!!!

Пронзительный истеричный женский крик вспорол относительную тишину. Толпа взорвалась воплями, руганью и стоном.

— Бей их!

Первым под руку попался несчастный оратор. Его сдёрнули с крыши и швырнули в толпу. Зазвенели разбитые стёкла в окнах Управы, внизу орали и визжали. Кого-то били. За углом громили базар, там громко и визгливо кричали торговки.

Пал Палыч устало сел в своё кресло и снял трубку телефона.

— С поликлиникой меня соедини. Олег Николаевич, это Шевцов тебя беспокоит…