Родительский день
Шрифт:
Впрочем, Кирилл готов был допустить, что глазомер у него отвратительный, и с размерами погоста он безбожно ошибся. Или что здесь хоронили своих мертвецов жители соседних, канувших в войну деревень, — маловероятно, но вдруг. Или что загривцы (или загривчане?) проявляют небывалую заботу о могилках умерших много поколений назад предков…
Пусть так.
Но вторую странность кладбища это никак не объясняет — невероятное однообразие могил. Ни единого могильного камня или памятника, пусть самого захудалого. Ни единой сваренной из листового железа
Они подошли ближе, к самой внешней ограде погоста, и Кирилл на время перестал размышлять о кладбищенских странностях.
На кладбище были люди.
Много людей.
Мужчины, женщины, даже подростки хлопотали на могилах, — все в строгих темных одеждах. Черт, да здесь почти все нынешнее население Загривья! Вот он какой, родительский день…
Ему стало неимоверно стыдно — за цветастый сарафан Марины, за свою яркую футболку…
— Может, не стоит? — негромко сказал Кирилл. — Тут — так вот…
Получилось не слишком внятно, но она поняла.
— Ничего, мы быстренько пройдем, не будем отсвечивать.
Что-то объяснять и к чему-то апеллировать бесполезно…
Кирилл прикусил губу. Прав, прав был Рябцев — прогнать не прогонят, но посмотрят косо. Еще как косо…
А вот, кстати, и он… Легок на помине. Стоит неподалеку от входа, и о чем-то говорит с другим знакомым персонажем — с Трофимом Лихоедовым. Кириллу показалось, что односельчане о чем-то спорят, — причем, судя по экспрессивным жестам Трофима, на повышенных тонах.
Но едва они с Мариной оказались среди могил, спор прекратился. Кирилл издалека кивнул обоим — Трофим осклабился, помахал рукой. Рябцев никак на приветствие не ответил. Более того, подойдя ближе, Кирилл разглядел: смотрит Петр Иванович на них неприязненно… И с некоей досадой — будто именно несвоевременное появление приезжей парочки помешало одержать победу в каком-то важном споре…
На Марину тоже произвело впечатление соотношение числа мертвецов к числу живущих в Загривье. Сказала тихонько:
— Мамочки, сколько ж их тут лежит… Страшный праздник какой-то…
Кирилл решил не усугублять ее настрой, озвучивая свои арифметические выкладки. Сказал тоже тихо, но преувеличенно бодрым тоном:
— А что бы ты хотела? Мертвых всегда больше, чем живых. Потому что живые постоянно мрут, а мертвые никогда не воскресают. И вот тебе иллюстрация к этому демографическому факту.
Они шли через кладбище, и Кириллу казалось, что все присутствующие — искоса, не демонстративно — смотрят на них. Осуждающе. Неприятное чувство — примерно как невзначай очутиться голышом в самом центре Красной
Но что уж теперь… Остается одно — побыстрее уйти и не мешать людям заниматься делом.
А занимались загривцы одним и тем же… Не прибирались на могилках — все и без того на диво ухоженные. Нет, раскладывали что-то на маленьких столиках, имевшихся возле каждого креста. И не пропускали ни одного… Ни одного.
Кирилл пригляделся к ближайшим: везде один и тот же натюрморт — пластиковый одноразовый стаканчик и маленький бутербродик, не то с колбасой, не то с ветчиной, отсюда не разглядеть.
Причем налита в стаканы не водка, как обычно принято в таких случаях к вящей радости пасущихся при кладбищах ханыг. Густая темная жидкость… Неужели сок? Точно, томатный сок… Хм-м-м… К этому напитку после происшествия на лесной дороге Кирилл испытывал явное предубеждение.
— Кира, ты посмотри… — свистящим шепотом сказала вдруг Марина, когда они преодолели половину пути через кладбище.
Он посмотрел и ничего не понял. Ну, тетка раскладывает на могиле все тот же стандартный набор, наливает сок из большой оплетенной бутыли, когда-то очень давно завозили в таких вино из Болгарии… Не повод, чтобы щипать мужа за руку, синяк же останется…
— Да смотри же!! — повторила она зло, досадливо. Шагнула назад, с силой пригнула его голову — примерно туда, откуда только что смотрела сама.
Лишь тогда он увидел…
Внутри могильной оградки стояла высокая сумка, — очевидно, с бутербродно-томатными припасами. И, так уж получилось, закрывала нижнюю часть креста. А верхняя… да, никаких сомнений: в этом ракурсе — самая настоящая свастика!
Кирилл сделал шаг с сторону — впечатление тут же разрушилось, крест как крест, немного необычной формы… Он вспомнил книжку со странными картинками, подаренную ему в детстве, — вроде бы на листе лишь хаотичное скопище цветных пятнышек, но стоит вглядеться, настроить глаз нужным образом — проступает рисунок…
И его глаз, спасибо Марине, наст р оился … Кирилл медленно-медленно поворачивался вокруг себя, только сейчас осознав третью странность кладбища: бесконечные кресты никак не ориентированы по сторонам света, развернуты каждый по-своему, абсолютно бессистемно…
Бессистемно, да не совсем — в каком направлении ни посмотри, перед глазами хотя бы одна свастика. А то и две-три… Сместишь взгляд на несколько градусов — те свастики исчезают, но словно бы из ниоткуда возникают новые…
Марина головой по сторонам не вертела. Шагнула к ближайшей могилке, внимательно изучила бутерброд и стаканчик… Вернулась и произнесла убитым голосом:
— Кира… Это не ветчина… Мясо… СЫРОЕ мясо… А сок — не сок… Пойдем отсюда скорее!
Кирилл не спросил: «не сок — а что?», сам догадался…
Он говорил, не понимая, кого больше хочет успокоить, жену или самого себя:
— Ну, раз только что забой свиней был, не пропадать же добру… Могил-то сколько, никакой водки и колбасы не напасешься…