Родная Чужбина

Бугаёв Максим Владимирович

Прошла неделя моего пребывания в поместье со странным названием «Ласко». Эта была неделя ада. Такого мне ещё ни разу за свою жизнь пережить не приходилось.

Прекрасная фло Вилия превратилась для меня в жестокую истязательницу. Я просто возненавидел эту суку! Фельфийка, как она себя назвала, меня «приобрела для своих нужд» и теперь пользовалась мной в своё удовольствие. Смешно звучит, дико и неправильно, но это всё её слова, в которые она вкладывала своё понимание реалий происходящего. Так же из её слов мне удалось понять одно, что её во мне привлекла одна маленькая, но очень характерная и редкая особенность в здешних местах, о которой я никогда не подозревал. У меня, оказывается, был сильный иммунитет организма к восприятию целенаправленной, агрессивной, боевой магии. Слова совершенно для меня непонятные были по началу, но вскоре я осознал всю горечь правоты слов своей фло. По сути дела, я выполнял роль живого боксёрского мешка. Только вот спортсмен боксёр руками в перчатках тренируется на снаряде, ставит удар, а фельфийка, тренировалась на мне. Причём совершенно не стесняясь этого, практиковалась в магии, разного рода создания новых

боевых заклинаний, и скорости выполнения оных. Утешить меня Вилия могла легко, говорила просто и небрежно: дабы я не переживал, она тренироваться будет на мне в треть своей силы и я непременно выживу после очередных её тренировок-мучений, но вот побои по всему моему телу меня мало радовали. Не было и грамма во мне мазохизма, уж поверьте на слово, никакого удовольствия я от побоев не получал, каким бы способом они мне не доставались, магическим, или физическим, результат один и тот же. Гематомы, синяки, ушибы и вывихи не самые лучшие «друзья» человеческого организма.

Встав на ноги в холодном сарае, который я именовал — «домик фрола» я невольно поёжился от легкой утренней прохлады. Потолок был здесь невысоким, я как обычно головой задел балку, выругался и сплюнул под ноги от злости. Ужасно хотелось пойти в ванную, достать из стаканчика зубную щётку, почистить зубы. Умыться теплой водой, побриться, а то эта щетина меня уже сводила с ума, или же, как в моём не столь далёком прошлом. Посмотреть на себя в зеркало, что в прошлой моей жизни всегда находилось рядом с умывальником и оценить размеры щетины, подумать, «бриться, или подождать до завтра?». Всё это было в другом мире со мной, как во сне. Воспоминания приятные, греющие душу. Кто бы мог подумать, что человек способен соскучиться по таким вещам, на первый взгляд совершенно незаметным? А вот теперь, когда рукой проводишь по своему небритому подбородку, и тебе ужасно хочется избавиться от растительности на бороде и под носом, понимаешь — что ты имел, какие блага цивилизации. К примеру, даже взять тот-же тёплый «горшок» с крышкой и ароматизатором, а не дырку в полу, выгребную яму. Яабсолютно не подозревал, как не ценил таких удобств. Тут же живёшь, как скот в хлеву. Раз в неделю приходит мрачный и бесчувственный фэльф, смотрит на тебя своими бесцветными глазами и ведёт в «душевую». Другого название я не смог этому месту подобрать, куда меня отводил Грон. Огромная бочка, диаметром в два метра и четыре высотой, тебя туда просто заталкивают, прямо в одежде и открывают воду. Когда попадаешь во внутрь этой бочки, свет тебе обеспечивает только те два отверстия, которые вырезаны в стенках бочки. Вода конечно всегда холодная, от которой мышцы сводит, вместо мыла какая-то зелёная зловонная жидкость и песок, а вместо бритвы, Грон натирает мне по всему лицу какую-то скверно пахнущую серую жижу, от которой волосы сами выпадают. Только после такой процедуры, лицо жжёт весь день, просто выть хочется. Словно керосином лицо прополоскали. Вот такая романтика у фрола на этой Богом забытой планете.

Я начал одеваться, если так можно сказать. Вилия меня чётко проинструктировала по поводу моих обязанностей в поместье. Грон, на доступном мне языке не говорил. Этот кровожадный тип да и на своём языке очень редко говорил с другими, создавалось такое впечатление, что язык у него служил только вкусовым рецептором для пищи, но никак не для общения. Вилия в первый мой день в поместье мне рассказала, где мне каждый день убирать, что чистить и куда выносить мусор. По сути дела работа не сложная, но довольно монотонная и скучная. Мести листья со двора фло Вилии, убрать терассу, и следить за чистотой в садике. Но это всё в то время, когда я фло Вилии не нужен был, а если она нуждалась в своей боксёрской груше на двух ножках, то всё можно было отложить. Были и другие рабочие в поместье, не знаю, подневольные, или вольно нанятые, но меня они избегали, где появлялся я, сразу становилось безлюдно и пусто, если это так можно сказать. Скорее всего Грон предупредил всех работников, дабы те не смели вступать в контакт со мной. Да, кстати, рабочими в поместье были как фэльфы, так и люди, иных рас не замечал здесь более. Если всех сосчитать, которых я видел каждый день, то прилично рабочих наберётся. Женщин людского типа, человек пятнадцать, мужчин человек восемь, фэльфов трое, и фэльфинь(пока и не знаю как их правильно в женском роде склонять по падежам) штуки четыре, пять. Все были разных возрастов и судя по всему разного статуса. Это было заметно по их одежде и вот ещё какая особенность, которую я со временем приметил. У каждого, кто появлялся в поместье, в правом ухе была какая-то определённого вида серьга. Судя по всему, если мои домыслы верны, то таким способом на этой земле так обозначался статус в обществе носившего серьгу. Потому что у богато одетых жителей были более дорогого вида серьги в ушах, с красными, синими камешками, квадратными, треугольными, круглыми и т. д. Надо будет ещё разобраться в классификации этих серёжек. Вот и есть занятие, которому можно уделить своё внимание, а пока метла уже заждалась меня. Сейчас как обычно придёт Грон, проконтролирует, на месте ли я и как убедится, что все в порядке, злобно фыркнет и уйдёт по своим делам. Вилия, скорее всего, дала чётко понять управляющему, кто будет ответственен за моё исчезновение.

Была у меня мысль сбежать, в первый день, сразу же после первой тренировки фэльфийки со мной, когда я здорово получил «плетью барила» по рёбрам, за здорово живёшь, аж красные круги тогда перед глазами целый день стояли. Да не вышло ничего с этой затеи. Ни следящих камер, ни чего другого не было по периметру поместья, ничего, что напоминало бы охранной системы. Даже сторожевых вышек, или башен. Но как только я покинул свой сарай и «по тихому» в ночной мгле попытался сделать ноги со столь гостеприимного уголка, меня сразу хватились. Видимо был здесь аналог сигнализации, потому что, меня нашли сразу, не успел я и ста метров отойти от забора

поместья. Причём охранники шли в моём направлении чётко по следу. Поймали, попинали ногами, да опять в сарай приволокли. Грон тогда появился позже, грозно глянул на меня и что-то сказал на своём языке. Фраза была короткой, но очевидно очень емкой по содержанию и с глубоким смыслом. Я это почувствовал всеми фибрами своей души.

Почему-то вспомнился сейчас тот день, когда меня фло Вилия привезла в своё поместье, я и не думал, что столь красивый дом станет для меня таким ненавистным. Мене, как законному фролу фло Вилии выделили шикарные апартаменты, кому расскажи, обзавидуются, просто сказка. Старый и весь дырявый сарай. Хозяйка поместья отдала меня чуткому и заботливому распорядителю: высокому, стройному, той же масти, что и Вилия, фэльфу. Я понимал, конечно, что жизнь раба не может быть наполнена романтикой и позитивом, но что-то внутри бунтовало, что-то напрочь отрицало принятие статуса раба. Я с этим не мог смириться. Я даже сейчас не могу на себя надеть ярмо фрола, не могу свыкнуться с ним, и всё.

Фло Вилия, тогда так же любезно объяснила правила этой земли. Как ни странно, но свою планету они называли тоже — «землёй». Скорее всего, это заразно. Шутка. Так вот, фэльфийка рассказала мне правила: если ты попал в рабство в честном бою, или что-то около этого, тогда следуй уставу фрола: 1. Если победитель сохранил тебе жизнь, ты обязан три года быть его фролом, даже если он тебя продаст. 2. При продаже своего фрола, новый хозяин берёт на себя обязанности владельца. 3. За исправную службу своему хозяину и не нарекание хозяина в адрес фрола, срок с трёх лет(по желанию хозяина) сокращается до двух. 4. При исправной службе в свите хозяина, срок сокращается до одного года. 5. Если фрол пойман при попытке к бегству, или сбежавший, срок невольничества увеличивается в два раза от исходного». Вот тогда я и понял, почему гоблин, захваченный в плен нами, у леса не пытался бежать, а помогал нам в битве с эльфами. По сути дела всё было просто и понятно, у каждого мира свои правила и догмы осознания мира и реалий. Теперь, раз я в этом мире оказался по прихоти судьбы, стоило принять правила, но как обычно… Не тот менталитет, не таков склад ума и всё не то, душа просто вырывалась из груди от противоречий, не так нас воспитали, не с такими правилами мы выросли, не мира этого молоко матери с рождения мы впитывали…

Накинув свою куртку на плечи, застегнув на молнию, я автоматически потянулся рукой к правому карману, где обычно у меня лежали сигареты. Пачка на месте, в картонном коробке ещё три сигареты, моё богатство. Странное было и то, что меня не раздели, дав мне какие-то тряпки взамен, не прошлись рукой по карманам, выгребая всё содержимое, а строго только проверили. Зажигалку мне тоже оставили, да практически все мои вещи при мне и всё содержимое карманов было осмотрено Гроном и одобрено, моё имущество осталось практически всё при мне. Грон только забрал раскладной нож и три шоколадных батончика. От батончиков бы я сейчас не отказался, потому что, ту баланду, что здесь дают на завтрак и ужин, есть не возможно. Только голод заставляет бросать в себя эту гадость.

Закурив я прищурившись вышел из сарая, да осмотрелся по сторонам. Природа здесь была на уровне, местные архитекторы тоже свой хлеб не зря ели. Очень грамотно и красиво они вписали дом фло Вилии в столь разнообразный красками пейзаж. С северо-запада раскинулся лес во всей своей красе. Довольно непривычно, деревья хвойные, что-то на подобии ели, только не зелёные, а синие и самое что интересное, по всему дереву вместо привычных глазу моему шишек, красно-жёлтые цветы. Длинные такие, как новогодние ленты на ёлке, только вот эти ленточки живые и от этого ещё лучше смотрятся. Особого шарма добавлял тот факт, что деревья эти кучно стояли, сплошной живой, нарядной стеной. Ну а на юго-востоке была не глубокая низина, и вот в этой низине была хорошо видна деревня. Должен признать, что красивая деревушка. У каждого дома невысокая башенка с купольной, остроконечной крышей, все крыши красного цвета. Домики белые, с черными пересечёнными балками, которые делили стену на два неправильных треугольника. Красота да и только, как раз хорошая тема для художника, или фотографа.

Не успел я докурить сигарету, как перед мной появился Грон. Сегодня этот фэльф был по особенному одет, это было видно даже не для просвещённого. Сегодня на нем вместо серого, вышитого золотом камзола был надет красный сюртук. Рукава замшевого сюртука были короткие, из них выглядывала малиновая, шёлковая рубашка с большими золотыми запонками на манжетах. Чёрный атласный бант красовался на шее, широкий чёрный пояс с многочисленными кармашками, черные мягкие кожаные туфли с острым носком и большой серебренной бляшкой и малиновые шаровары.

К чему такая помпезность?

Грон кивнул головой в знак приветствия и махнув рукой дал знать, что следует идти за ним. Фэльф как всегда шёл впереди, указывая дорогу, я же плёлся сзади, рассматривая поместье. Уже на хозяйском дворе кипела утренняя будничная суета, люди занимались на скотном дворе, другие носили вёдра, корзины и прочие вещи, среди людей сновали и фэльфы, всё это напоминало растревоженный маленький муравейник. Грон меня вёл опять к фло Вилии, видать госпоже захотелось с утра попрактиковаться на своём живом снаряде. Семь дней без выходных, ни одного дня эта коза драная не давала мне спуску, не оставляла меня в покое. Бывало и по несколько раз на дню, а то и вечером, и пару раз ночью за мной приходил Грон и вёл меня в «тренажёрный зал». Вилия была довольно своим приобретением в моём лице, каждый раз её глаза всё азартнее зажигались, когда она творила заклинания. На моём теле уже практически не оставалось живого места, синяк на синяке. Так и что ещё самое паскудное, что совершенно никто не заботился по тому поводу, как бы мне заживить синяки и ушибы. Мазь хоть бы какую давали бы, сволочи, или травы какие лечебные, или ещё кукую-то хрень, что в этом мире принято в средствах врачевания и исцеления? Так никто и ничего не предпринимал, как к собаке отношение, право слово.