Родная кровь. Часть 2
Шрифт:
Оттолкнув страшно воющего первого мужика, я побежала вверх.
Чужой дом, спрятаться негде. Преследовавшие меня воины уже преодолели устроенную мной преграду из двух раненных и почти следом за мной влетели в комнату.
Я огляделась.
Только прыгать в окно. Другого способа избежать преследования у меня не осталось.
И прыгнула. Спасибо Ульрихе и ее настойчивым усилиям! Я приземлилась на все четыре конечности и, кувыркнувшись, прочно встала на ноги. Не оглядываясь, побежала по улице. А навстречу мне скакали всадники в блестящих доспехах. Мечи вынуты из ножен.
В пустом доме трудно спрятаться, особенно если на самом хвосте преследователи, и день – в самом разгаре. Я пролетела дом и выскочила на параллельную улицу. Хорошо, что здесь не было внутреннего двора! Высоко подпрыгнуть мне не удалось бы! Улица была безлюдна.
Не оглядываясь, понеслась вверх. Вниз, к окраинам, уже не хотелось.
В нижний город вошли войска объединенных королевств.
Добежала до каменного моста через замерзший ручей. Спрыгнула с парапета на лед и спряталась под пролет моста.
По мосту пробежала толпа, я расслышала звон оружия. Потом проскакали конные, и снова топот ног. А еще, немного погодя, на лед в том месте, где спрыгнула я, спустились двое свенов – мальчик и женщина. Пробрались под мост и натолкнулись на меня.
Да, да! Платка на мне не было. Лица не спрячешь.
Свены отшатнулись.
– Меня ловят, как и вас! Я местная! Чего смотрите! Или уходите или садитесь и сидите тихо!
Я хотела еще добавить что-то резкое, но умолкла. По мосту вновь понеслись вооруженные люди. Я так перепугалась, что меня могли услышать, что, обхватив голову руками, вжала ее в колени. Рядом присели свены.
Так люди бегали туда и обратно весь день. Слышались крики и ругань. Раздавались одиночные выстрелы из арбалетов. Кто стрелял, и по кому, было не ясно. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, мальчишка в середине. Места было мало и, если чуть пересесть ближе к краю моста, то нас можно увидеть с набережной ручья или же с соседнего каменного моста, в пятидесяти метрах правее. Я видела, что и по тому мосту, и по набережным сейчас двигались вооруженные воины.
Наступила ночь, и я вспомнила, что давно не ела. Помог мне в этом дым пожара. Ветер донес до меня запах сгоревшего хлеба и меня затошнило.
– У тебя есть что поесть? – Обратилась я к женщине. – Я два дня не ела.
– Нет. – Прошептала она, зажав рот мальчишке. Он все порывался ей что-то сказать.
– Почему вы не ушли?
– Я мужа ждала. Дом боялась оставить пустым!
– Я чуть не умерла в таком пустом доме! – Сразу заломило шею, и я осторожно ощупала голову. Волос явно поубавилось, а те, что остались, чесались.
– Мам! Я тоже есть хочу!
Свенка на секунду ослабила натиск на рот парня, и он, наконец, смог сказать, что хотел. Но проговорить что-то еще ему не удалось, мать снова зажала ему рот.
Наступил вечер, заметно похолодало. Я
Когда стемнело, я решила выйти из укрытия.
Женщина наотрез отказалась уходить. Я не настаивала. Встала на затекшие ноги и поняла, что продрогла до костей. Кое-как, все время съезжая обратно на русло ручья, я вскарабкалась на набережную. Тишина. Во всяком случае здесь, в этой части города. Оглянулась. Где-то рядом что-то горит. Похоже, склады у пристани? Не видно. Только зарево.
В кромешной темноте прошла вдоль набережной, стараясь держаться стен домов. Толкнула встретившуюся дверь. Странно – заперто. Я так удивилась, что не нашла ничего умнее, как постучать в дверь прикрепленным к ней молотком. Раздавшийся стук меня чуть не убил – так сердце зашлось!
Я присела на корточки и вся сжалась. За дверью раздался собачий лай и звук шагов. Дверь открылась, и прямо мне в лицо уставился заряженный арбалет.
Увидев, кто сидит на его пороге, огромный свен втащил меня за шиворот в дом. Тут же лицо и руки мне облизала собака.
– Одна? Я спрашиваю, одна тут?
– Нет. Там, под мостом, еще сидят.
Меня начало так колотить в теплом помещении дома, что я больше ничего не смогла сказать. Свен меня толкнул ближе к уже потухшему камину и, взяв пса за ошейник, ушел с ним на улицу.
Через десять минут он привел женщину и мальчика.
Я так проголодалась, что предложенный мне кусок хлеба смолотила в один присест, едва не удавившись. Начала кашлять и задыхаться. Свен сунул мне кружку воды.
Свенка и ее сын тоже ели с большим аппетитом. А мужчина, опустив голову, сидел напротив нас на стуле и молчал. Ничего не спрашивал. Собака улеглась у его ног и только чуть виляла хвостом, как бы извиняясь перед всеми нами за свое присутствие в комнате.
Я доела хлеб и, вздохнув, тихо прошептала:
– Можно я пойду? – Зубы опять начали стучать, очень слышно. Я открыла рот, в надежде, что так они не смогут смыкаться и издавать эти звуки. Бесполезно. Стук только усилился.
Свен поднял голову:
– Куда пойдешь?
– Ну, на улицу… Я другой дом поищу, – оглянулась на свенку. – Я… человек.
– Я вижу! Сиди тут. Сутки еще надо выждать. Потом можно выходить.
Женщина заплакала. Я подвинулась к ней ближе. Мы, все вчетвером так и сидели на теплом полу рядом с камином. Огонь давно потух, и хозяин не спешил его разжечь. В доме было темно, тепло и очень тихо. Потом свен встал и ушел наверх. Собака подняла голову и проводила его взглядом, но следом не пошла.
Вернулся он с одеялами и сунул их нам. Так мы просидели до утра. Потом весь следующий день свен провел у запертой двери с заряженным арбалетом. Нам улыбнулась удача, и в нашу дверь никто не посмел ломиться. На улице было тихо.
Камин хозяин на этот раз растопить не решился, и к вечеру в доме стало заметно холодно. Молчаливый свен, наконец, слез со своего стула и, открыв дверь на улицу, в темноте выпустил собаку погулять, а сам снова запер дверь и немного погодя, принес нам поесть.
– Холодно, – тихо подала голос свенка.