Родная Кровь
Шрифт:
Узнав, что рядом больше нет Фирдана и Одры, я расплакалась.
На следующее утро нас выволокли из того душного места, где все время держали и развязав меня и младших, усадили на телегу и повезли. Очень далеко. Всю дорогу я следила, как получалось, за маленькими. Везли под тяжелым, душным пологом. Все время чем-то поили с раннего утра, и я и маленькие почти все светлое время суток спали. А дед все время пути лежал связанный и такой тихий.... Я его сама кормила из своих рук, всовывала под пристальным хмурым взглядом орка ему куски пищи в рот, а дед
Эти веревки ему изуродовали руки.
Ночью полог с телеги, в которой нас везли, снимали. Кругом, куда ни глянь, сновали орки. Страшные орки. Самые ужасные создания на белом свете, про которых мне рассказал связанный дед, и этот рассказ... я узнала только плохое: что они людей едят, очень мясо вкусное, а еще что они очень опасны. Если нападают, то всех убивают.
Нас не убили. Вернее не убили меня и моих сестер. Маленького братика выволокли из под кровати в ночь похищения и, подняв за ножку, долго гортанно орали что-то радостно на непонятном языке. Маленького Дрона, Одру, Фирдана, меня и младших сестер - всех забрали темной ночью, и наша жизнь в корне изменилась.
Мы не умерли. Нас довезли через 6 дней до поселения свенов, и там я узнала, какая участь нам всем приготовлена. Деду Орису сохранили жизнь только затем, чтобы он следил, чтобы не умерли мы - его маленькие внуки. Но скоро выяснилось, что старик совсем не может работать. Руки так и не отошли. Пропала совсем чувствительность пальцев, и он мог выполнять только самые примитивные движения, что-то прихватывая конечностью, что-то зубами. Зубов тоже почти не осталось. До нападения на наш дом у деда были сильные руки и много-много зубов. Но это было до нападения...
Два дня после приезда деда пытались пристроить к работе, не вышло. Хорошо, что не убили. Выволокли на свет меня и объявили, что работать буду я, пока я.
Я и работала.
Начальника группы орков, который был смотрящим в поселке лесорубов, звали Хано. Молодой серый орк. Серый, потому что цвет его кожи был серым. Глаза мутные, желтые. Если смотреть в самые глаза, то зрачков почти не видно, одна желтая муть. Я один раз посмотрела и все, больше сил посмотреть прямо в глаза нашему смотрящему у меня не нашлось. А орк смотрел... Я даже спиной чувствовала его взгляд.
А еще он был страшным. Если появлялся рядом, все, даже местные, замолкали. Низко кланялись, в три погибели сгибая спины. Все. Наш староста особенно старался согнуться.
Худой, жилистый, стремительный и ловкий. Одет лучше всех. Его подолгу не было в поселке. Он приезжал и затихали разговоры и беготня. Лишний раз к нему не подходили. А орк сидел верхом на лошади и смотрел по сторонам. Староста ему наш ему о чем-то докладывал. Орк молчал. Всегда. Я вообще думала раньше, что он немой.
Когда он на меня обратил внимание, я не помнила. Просто однажды словила его внимательный, странный взгляд на себе и когда поняла на кого он смотрит, мне стало плохо.
Больше ничего не помню. Кажется, меня окликнули по имени. Я не ответила. Опустила голову и постаралась затереться среди местных. Не вышло.
Что было дальше - ничего не помню. Вроде меня о чем-то спросили.
–
И вот я стою вместе со своей семьей на почетном и видном всем месте, рядом - жертвенный столб. Кругом, выстроившись тесными рядами у стен выходящих на площадь строений, собралась вся наша община. Теперь наша - я начала привыкать так называть наш нынешний дом. Пришли даже древние старцы, даже те приползли, которые уже пару зим не слезали с теплых печей в своих домах. Как же! Такое событие! Сейчас невесту выбирать будут.
Я тряслась, как лист молодой осины. Меня, понятно, не выберут. Меня уже выбрал сначала сын старосты, потом отобрал Хано. Я не подхожу на роль невесты. Критериев отбора я не знала. Но почему-то точно знала, что не меня сожгут сегодня. Староста и сейчас так смотрел в мою сторону, как будто хотел взглядом прожечь дыру в груди. Значит, выберут одну из моих сестер. Какую?
Дед в последние дни все больше молчал. А я плакала всю последнюю неделю. Сестры вообще ревели, не замолкая три последних дня, по очереди - одна уставала, начинала плакать другая. Даже им, маленьким было понятно, что из них выбирать будут.
Недалеко от капища на уложенном на землю седле сидел орк. Когда он появился в поселке, я не знала. Он долго отсутствовал. Как и обещал, уехал и больше я его не видела. И вчера еще не было. Это точно. Рубашку я носила, как приказал, не снимая. Она уже вся засаленная стала. Я мучительно размышляла последние недели, а не постирать ли ее в речке, песком потереть или углем. Но не решилась снять ни разу.
Стояла сейчас в ней, сверху грязный рваный тулуп напялен, веревкой подпоясанный. На ногах сапоги по случаю отсутствия другой обувки. Голова не покрытая. Было тепло, даже жарко.
Посмотрела украдкой в сторону Хано, - не смотрит в мою сторону. Хорошо это или плохо? Не знаю.
Вся община молчала. Только ветер задувал теплый, весенний, такой приятный.... Вот ветер было хорошо слышно, а еще стаю ворон над нашими головами - вороны не переставая, каркали все время прямо над толпой собравшихся селян.
Поля и леса уже просохли. Пели птички. Светило солнце. По чистому, синему небу плыли барашки облаков.
Все молчали и вроде чего-то ждали. Я начала оглядываться. За моей спиной, держа на плече Эльмы руку, стоял дед Орис. Тут же жались остальные. Нас окружали не свены, а орки. Я считать умела на пальцах. Так вот, орков было семь. Не считая Хано. Все семь стояли рядом с нами.
Неожиданно ветер резко усилился. Рядом со мной, а я стояла впереди моей семьи, вообще так начало крутить пыль, что образовался маленький пыльный смерч. Я прикрыла глаза рукой, но не успела все равно - попал песок. Когда проморгалась, увидела, рядом стоит черная фигура в длинных одеяниях, до самой земли. И смотрит в упор на меня. В полнейшей тишине раздалось шипение. Это черная фигура зашипела? Я вылупилась на нее, даже чуть вперед подалась. Откуда она взялась? Ведь не было еще минуту назад!