Родная старина

Сиповский В. Д.

Но все-таки киевляне, несмотря на клятву, скоро призвали к себе Изяслава Мстиславича: «Ты наш князь; ступай скорее: Ольговичей не хотим!»

Тот недолго думая явился, разбил Игоря и взял его в плен, а сам сел в Киеве. Мало думал Изяслав о чьих-либо правах.

«Не место идет к голове, а голова к месту», – говаривал он.

Киевляне, впрочем, сами его желали.

– Ты нам князь, – сказали они ему, – не хотим переходить к Ольговичам по наследству!

Но дядя Изяслава, Юрий Владимирович Суздальский, считал себя более племянника в праве владеть Киевом, и между ними разгорается долгая и упорная борьба. Два раза Юрий изгонял отсюда Изяслава, и если он продержался около четырех лет (1150–1154), то благодаря только тому, что призвал

в Киев другого дядю своего – слабого Вячеслава и правил под его именем до самой смерти. Много горестных дней пережила Русская земля за это время. Больше всего бед и вреда причинили ей Ольговичи, не раз приводившие половцев себе на помощь. Народ питал к этому княжескому роду сильную вражду, которая, случалось, переходила в дикую ярость.

Так, в 1147 г. Изяслав, узнав о враждебных замыслах черниговских князей, послал в Киев сказать об этом брату Владимиру, митрополиту и киевлянам. Когда народ собрался от мала до велика на вече, посол Изяслава сказал:

– Князь ваш вам кланяется и говорит: я вам прежде объявлял, что задумал с братом Ростиславом и Давидовичами идти на дядю Юрия, звал и вас в поход; но тогда вы сказали, что не можете на Владимирове племя, на Юрия, рук поднять, а на Ольговичей одних пошли бы и с детьми; так теперь вам объявляю: Давидовичи и Всеволодович Святослав, которому я много добра сделал, целовали тайком от меня крест Святославу Ольговичу, послали и к Юрию, а меня хотели или схватить, или убить за Игоря; но Бог меня заступил и крест честной… Так теперь, братья, что обещал и, то и делайте, – ступайте ко мне к Чернигову на Ольговичей, собирайтесь все от мала до велика: у кого есть конь, тот на коне, у кого нет, тот в ладье. Ведь они не меня одного хотели убить, но и вас всех искоренить.

Киевляне на это отвечали:

– Рады, что Бог сохранил тебя нам от большой беды; идем за тобой и с детьми.

Тут кто-то в толпе заговорил:

– За князем-то своим мы пойдем с радостью, но прежде надо вот о чем подумать, чтобы не случилось того, что при Изяславе Ярославиче; злые люди выпустили тогда из заключения Всеслава и поставили князем себе, и много зла было нашему городу; а теперь Игорь, враг нашего князя и наш, не в заточении, а в Федоровском монастыре. Убьем его и пойдем в Чернигов за своим князем…

Слова эти разожгли народнуюярость. Толпа кинулась к монастырю. Напрасно князь Владимир в ужасе старался остановить толпу. В ответ ему кричали:

– Мы знаем, что добром не кончить с этим племенем ни вам, ни нам!

Тщетно и митрополит и тысяцкие думали удержать народ от дикого преступления. Толпа ворвалась в монастырскую церковь, где Игорь стоял у обедни, и потащила его с криками: «Бейте! Бейте!»

– Ох, брат, куда это меня ведут? – спросил несчастный, увидав князя Владимира.

Тот соскочил с коня, покрыл Игоря своим корзном (плащом), заслонял его собою от ударов и умолял киевлян:

– Братья мои! Не делайте этого зла, не убивайте Игоря!

Все усилия спасти несчастного остались тщетными: он погиб мученическою смертью, как жертва народной ненависти к Ольговичам и любви к Мономаховичам…

Когда до Изяслава дошла весть о гибели Игоря, он заплакал и сказал дружине:

– Если бы я знал, что это может случиться, то отослал бы его подальше и сберег бы его. Теперь мне не уйти от людских речей: станут говорить, что я велел убить его; но Бог свидетель, что я не приказывал и никого не научал.

Дружина ответила князю:

– Нечего тебе заботиться о людских речах; Бог знает, да и все люди знают, что не ты его убил, а братья его: крест к тебе целовали они, а потом нарушили клятву, хотели убить тебя…

Борьба Юрия Владимировича Долгорукого с племянником Изяславом Мстиславичем отличалась большим упорством. Приводим некоторые любопытные подробности, рассказанные в летописи.

Изяслав при помощи венгров в 1151 г. во второй раз вытеснил Юрия Долгорукого из Киева, призвал другого своего дядю, добродушного и слабого Вячеслава, признал его великим

князем киевским, а Вячеслав усыновил его, Изяслава. Таким образом титул достался первому как старшему из оставшихся в живых сыновей Владимира Мономаха, а действительная власть – ловкому и деятельному Изяславу. Но Юрий Долгорукий не хотел признать этой сделки, соединился с черниговскими князьями, призвал на помощь половцев, двинулся на Киев и стал на левой стороне Днепра. Изяслав старался помешать переправе неприятеля. Схватки начались на реке. Изяслав, по словам летописи, «дивно исхитрил свои лодки»: видны были только весла, а гребцы были скрыты под дощатой плоской кровлей, на которой стояли стрелки в бронях и поражали врагов стрелами. Лодки были так приспособлены, что могли ходить взад и вперед, не поворачиваясь; на носу и на корме каждой из них были кормчие.

После долгих тщетных попыток Юрию, однако, удалось переправиться вброд южнее Киева. Там стоял небольшой отряд Изяслава под начальством воеводы: воины обратились в бегство, потому что с ними не было никого из князей, а бояр не все охотно слушались. В войске и Юрия, и Изяслава были ватаги степных кочевников (торки, берендеи, черные клобуки). Все они хищники, подобные половцам, рады были служить, кому угодно, а при случае готовы были пограбить своих союзников.

Вячеслав пытался удержать Юрия от кровопролития и послал сказать ему, между прочим, следующее:

«Изяслав, добывши Киев, теперь поклонился мне, честь мне воздал, в Киеве меня посадил и отцом своим назвал, а я его – сыном. Ты говорил: младшему не поклонюсь… А я тебя много старше: уже был брадат, когда ты родился!»

Но никакие уговоры на честолюбивого Юрия не действовали. Однако после нескольких неудачных схваток он отступил, чтобы соединиться с князем галицким Владимиром, шедшим ему на помощь. К Изяславу тоже вел на подмогу полки венгров сын его Мстислав. Но союзники еще не явились ни к тому, ни к другому, как произошел решительный бой на берегах реки Руты (приток Роси). Лишь только затрубили в трубы, ударили в бубны, как сын Юрия, отважный Андрей, понесся на коне вперед и прежде всех ударил на врагов. Скоро копье его было изломано, щит оторван, шлем сбит с головы. Конь его, раненный в ноздри, стал соваться туда и сюда… Изяслав Мстиславич тоже один из первых врезался в неприятельские полки, изломал копье, получил рану и свалился с павшего коня. После упорного боя рать Изяслава одержала победу. Половцы, союзники Юрия, охотники пускать тучи стрел, не выносили горячих схваток. Они скоро ударились в бегство, за ними и Ольговичи, а там и Юрий с детьми. Много дружины их было побито, взято в плен и потонуло в Руте.

Когда победители возвращались с погони на поле битвы, то некоторые из них заметили, что из груды раненых один привставал. Толпа пеших киевлян подбежала к нему и хотела его убить.

– Я князь! – проговорил раненый.

– Ну, так тебя-то нам и надобно! – крикнул один из киевлян и начал сечь его по шлему, на котором было изображение св. Пантелеймона (таково было христианское имя Изяслава).

– Я Изяслав, князь ваш!.. – промолвил раненый и снял шлем.

Тогда киевляне, узнав своего любимого князя, с восторгом подняли его на руки и воскликнули: «Кирие елейсон!» (Господи помилуй!)

Все полки ликовали, когда проведали, что князь жив и одержана победа…

После того Киев переходит из рук в руки (чередовались здесь Ростислав Мстиславич, Изяслав Давидович, Юрий Владимирович).

Киевляне совсем потеряли голову: то одному клянутся в верности и готовности умереть за него, то принуждены признать князем своим другого. Наконец за Киев загорается усобица: Андрей Суздальский, сын Юрия, ведет борьбу с племянником своим Мстиславом Изяславичем. Плохо пришлось Киеву. Большую рать собрал Андрей. Одиннадцать князей было тут с их дружинами и войсками. Вел всю эту силу на Киев сын Андрея – Мстислав. Осадили город на второй неделе Великого поста. Три дня бился Мстислав Изяславич, три приступа отбиты, но 12 марта 1169 г. Киев пал.