Родники
Шрифт:
– Валентин с Димой служат, у них всё нормально. А Варя? … – Иринка замолчала. – А Варя, после аборта, вернулась совсем другим человеком. Учиться не стала, часто выпивает, связалась с каким-то строителем, их целая бригада к нам приехала, ремонтировать и восстанавливать усадьбу Винокурова. Вот такой образ жизни у неё теперь.
Посидев еще немного, Маша пошла в свое отделение.
Вечером у Иры начались схватки. Она, как
– Почему никто не сказал, то будет так больно, – причитала Ира.
Она забыла про эту боль, как только родила и ей положили малышку на грудь. Это было чудо!
На свет появилась Вероника Журавлева.
Глава 5
На улице во всю светило весеннее солнце, апрельское тепло растопило остатки снега. На полянках стала появляться молодая зелень. Деревья просыпались от зимней спячки, принимая на свои ветки первых посетителей из пернатых гостей.
Апрельское небо было бездонное, безоблачное и голубое-голубое. Воздух чистый и прозрачный, наполненный весенними ароматами.
За Иринкой и маленькой Вероничкой в городской роддом приехали на машине: Костя и его мама, Галина Андреевна и мама Иры – Нина Ивановна.
Молодой отец аккуратно забрал дочь у медсестры в свои руки и внимательно посмотрел на, пока ещё сморщенное, личико.
– Здравствуй, моя хорошая, – поздоровался он с малышкой.
Вероничка неосознанно улыбнулась папе. Взрослый, здоровый мужчина «поплыл» от детской улыбки.
– Пойдемте к машине, – позвала Галина Андреевна. – Нам ещё до дома не один час ехать.
В село приехали ближе к вечеру.
В доме был порядок, сразу видно – бабушки постарались.
Баньку истопили. Вероничку накупали и спать уложили.
Взрослые посидели за столом и разошлись по домам, оставив молодых родителей наедине с дочерью.
– Спасибо тебе за малышку, Иринка, заговорил Костя, обнимая жену.
Константин всё крепче обнимал Иру и всё настойчивее её целовал.
– Костя, пожалуйста, не надо, мне нельзя после родов, – попросила его Иринка.
– Опять началось, то нельзя, то голова болит, – вскипел Костя.
Он со злостью направился к выходу, на ходу надевая куртку, с грохотом хлопнул дверью.
– Костя, ты куда? – последовала за ним молодая женщина, выскакивая на крыльцо. – Костя…, – кричала ему в след Ира.
На улице поднимался ветер, он
Иринка смотрела на буйство погоды из окна.
Из-за ураганного ветра во всем селе погас свет.
Ира продолжала стоять у темного окна и смотреть в черную пустоту ночи. Она всё надеялась, что, Костя вернется домой.
– Что же будет дальше? – задавала она себе вопрос. – Что я сделала не так? В чем моя вина? Почему он стал так ко мне относиться? Ведь до свадьбы все было хорошо…, наверное, мама и девчонки были правы, в том, что все так быстро происходило. Зачем я после школы сразу вышла замуж? Надо было куда-нибудь поступать учиться…,– мысли Иры путались, она с одной темы перескакивала на другую.
Иринкина душа разрывалась на части. Её мысли чувства были перемешаны этим ураганным ветром и раскиданы, разбросаны по клочкам в разные стороны.
Она горько плакала, слезы градом катились по щекам, молодая женщина их даже не вытирала.
Ира в бессилии присела на диван. Ей было горько и обидно.
И вдруг она почувствовала, что чья-то меховая рука, ласково и нежно гладит её ноги.
Иринка замерла…, нет она не испугалась, не отдернула ноги…, она продолжала сидеть неподвижно. А эта меховая рука продолжала гладить её ноги, успокаивая.
Это домовой пришел на выручку хозяйке дома. Иринка и правда стала успокаиваться.
Но ночной стресс не прошел даром, у Ирины пропало молоко.
До утра Костя так и не вернулся.
Собрав вещи Веронички и свои, молодая женщина, рано утром ушла к своей маме, оставив на столе записку «Ты свободен».
Кто нас может правильно понять, посочувствовать, поддержать и успокоить, полечить наши душевные раны? Только мама! Наши ангелы – хранители! Наши феи! Когда их добрые слова, слова поддержки – творят чудеса! И мы, после общения с ними, как птицы Феникс, восстаем из пепла, обретая душевное равновесие, душевный покой, исцеляемся.
Пьяный Костя, кое-как притащился домой, ноги сами привели его. Проспав пол дня на диване, он стал приходить в чувства.
Только к вечеру до него дошло, что дома никого нет. Никто его не ругает, не просит больше не пить, никто не читает нотаций, никто его не раздражает…
Конец ознакомительного фрагмента.