Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— О чем вы, дядя? — спросил озадаченный Ананд, и страх понемногу начал овладевать им.
— Боже мой! Разговор идет о жене, о твоей жене! — членораздельно и терпеливо повторил дядя.
— Ах, да! О моей! А-а! Она, понимаете, тут недавно уехала к маме, — спохватился Ананд, слегка заикаясь; глаза его забегали.
Джавар посмотрел на него серо-голубыми глазами твердо и настойчиво, и сердце Ананда затрепетало в груди, запрыгало, как щенок на веревке.
«Господи! Что сейчас будет-то? — подумал
Ананд подошел к Раджу, который стоял, как изваяние, ни жив, ни мертв. У него подкашивались ноги. По этикету младшему по возрасту не положено садиться, пока старший стоит. Нечто подобное творилось и с Анандом. Ему казалось, что еще немного — и начнется всеобщая паника.
— Что теперь делать? Давай, придумывай! — тихо сказал он Радже. — Ты не представляешь его в гневе! Он меня пристрелит или зароет в землю живьем! — прерывисто дыша, обрисовал он другу дядюшкин характер.
— Да, одно из двух, вместе не получится, — с юмором висельника пробормотал Раджа.
— А все из-за тебя! — упрекнул Ананд друга в который раз. — Я снова соврал ему!
Дядя подошел к ним, раскуривая трубку.
— Ананд! Позвони жене и скажи, что твой дядя хочет с ней встретиться! — сказал он твердым и спокойным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
— Скажи, что она будет к вечеру, — просуфлировал наконец-то Раджа, — а к тому времени «компьютер» что-нибудь да выдаст стоящее.
«Итак, пан или пропал!» — мысленно сказал себе Ананд, выпрямился и тихо сказал:
— Дядя, она будет в шесть часов.
— Хорошо! Будем ждать! — ответил Джавар и только после этого сел в кресло. Левая пола его пиджака слегка оттопыривалась, и на спине, чуть заметно, проступал ремешок кобуры.
— Ананд!
— Да, дядя?
— Вели, чтобы мои вещи из гостиницы «Тадж-Махал» доставили сюда.
— А разве, дядя, вещи не здесь? — удивился племянник.
— Нет.
Ананд побоялся задавать лишние вопросы и взялся за телефон.
— Простите меня, дядя. — Обратился к Джавару Раджа, — что в суете дел я позволил себе говорить с вами таким тоном! — и он совершил перед ним пронам.
— Ничего, сынок, ты еще молод, — смягчаясь, ответил Джавар.
— Слуга сказал, что ваша комната уже прибрана и готова, — сообщил ему Раджа.
— Благодарю! — сказал дядя и удалился на второй этаж, в свою просторную, светлую комнату, где они с женой прожили двадцать счастливых лет.
В половине шестого вечера Джавар в синем халате из китайского шелка спустился в холл, где сидели Ананд и Раджа, перебирая деловые бумаги на большом круглом столе из красного сандала.
— Ее еще нет? — спокойно спросил дядя.
— Еще
Тучи над его головой сгущались.
Джавар полистал «Таймс оф Индиа» и, отложив ее в сторону, взял еженедельник «Блиц». Его внимание привлек отрывок из воспоминаний признанного мастера кино Ходжи Ахмад Аббаса. Взглянув на фотографии Раджа Капура и молодой, еще тогда Наргис, он вспомнил свое отрочество и фильм Аббаса «Авара» — «Бродяга». Более всего его поразили слова знаменитого режиссера и сценариста, которые полностью совпадали с его мыслями.
«Когда на пороге независимости я задумал фильм „Город и мечта“,
Джавар встал.
— Хороший еженедельник этот «Блиц», толковый, — сказал он.
— Да, дядя, там бывают интересные материалы, а в этом есть выдержки из воспоминаний Аббаса.
— Да, я посмотрел. А книга полностью вышла?
— Должна быть месяца через два.
— Хорошо. Как только она появится на прилавках, вышли мне в Найроби.
— Естественно, дядя.
Часы пробили шесть часов.
— Ну? Так где же твоя жена, дорогой племянничек? — спокойно, с иронией спросил дядя, подозревая, что Ананд что-то темнит. — Так где же моя невестка? — уже угрожающим тоном повторил он вопрос.
Приближался кульминационный момент. Стояла гробовая тишина. Ананд, бледный, как и его сорочка, поглядывал на Раджа, который не поднимал глаз.
Джавахарлал медленно встал с кресла и вплотную подошел к Ананду. Он схватил его за лацканы пиджака и резко притянул к себе, ударив его грудь о свою. Племянник был потрясен. Раджа вскочил, словно ужаленный коброй. Джавар молниеносным движением извлек небольшой «кольт» и наставил его на племянника. Тот взвыл.
— Так где моя невестка, сукин ты сын, а?
— Я, дядя, я… — хотел повиниться Ананд и приготовился рухнуть на колени, но не смог этого сделать, ибо тот держал его «за грудки» мертвой хваткой охотника, в пять минут разделывающего барана или антилопу.
И тут Ананд увидел, как во сне, что в холл вошла девушка с длинной черной косой, в голубом ситцевом сари и мягкой походкой, как идущая по волнам, приблизилась к драматической мизансцене. Он узнал ее — эта девушка один раз нечаянно разбила лобовое стекло в его машине, а в другой раз он разбил его сам, но опять по ее вине. Ананд захлопал глазами и громко произнес: