Родовая магия

Layna

— Бежим, — сказала Блейз, потянув меня за руку. Мы помчались по дорожке, и, свернув за угол, побежали к Саду Изгородей, смеясь, как дети. Там, едва добравшись до одной из скамеечек, которые по вечерам оккупировали влюбленные пары, мы швырнули на нее свои сумки, и Блейз, обернувшись, практически упала снова в мои объятия. Ее губы нетерпеливо прижались к моим, и я с удивлением понял, что на сей раз она взяла инициативу на себя. Впрочем, поцелуй от этого был ничуть не менее потрясающий. Сознание куда-то уплывало, и очнулся я нескоро, обнаружив, что каким-то непостижимым образом мы оказались на лавочке, и Блейз

обвивает меня руками, откинувшись на высокую спинку, а я, опираясь коленом о сиденье, нависаю над ней, и мои руки свободно гуляют у нее по спине.

— Блейз, — выдохнул я в ее полуоткрытые губы, снова нежно целуя, но уже не позволяя себе увлечься. Блейз, ответив на поцелуй, счастливо улыбнулась, и мягко провела рукой по моим волосам.

— Гарри… — отозвалась она почти шепотом. Я отстранился, и сел рядом с ней, продолжая обнимать девушку за талию и прижимая ее к себе. — Я уж думала, ты никогда этого не сделаешь… — едва слышно проговорила Блейз, чуть краснея и пряча взгляд. Я смутился.

— Прости, я… Я просто стеснялся…

— Стеснялся? Гарри, во имя Мерлина, но ЧЕГО? — Блейз, немного придя в себя, кажется, обрела голос. Я отвел взгляд.

— Ну… мне казалось, я не очень умею целоваться, — выдавил я наконец. — Чжоу, по крайней мере, была не в восторге, а Джинни… Ну, она никогда не говорила об этом, но я думал, что она просто боится меня обидеть.

— Чушь! — фыркнула она. — Гарри, посмотри на меня.

Я посмотрел. Блейз выглядела потрясающе — раскрасневшаяся от свежего ноябрьского воздуха и возбуждения, с горящими глазами и растрепавшимися волосами, и чуть припухшими от поцелуев губами, которые мне снова до боли захотелось поцеловать.

— Разве похоже, что я недовольна? — спросила она, поднимая брови. Я смущенно улыбнулся, покачав головой. — Вот и не придумывай глупости. Может, ты и не учился этому, но целуешься ты просто потрясающе. Из всех парней… — она запнулась, и смущенно опустила глаза, но я и так понял, что она хотела сказать.

— Продолжай, я… Я знаю, что я не первый парень, с которым ты встречаешься, — сказал я чуть охрипшим голосом.

— Кроме поцелуев у меня ни с кем ничего не было! — фыркнула Блейз. — И из всех, с кем я целовалась, по технике с тобой может спорить один Драко, и тот…

— Ты целовалась с Малфоем? — опешил я. — Но… Ты же говорила, вы как брат и сестра? Значит…

— Боже, Гарри, не делай трагедию из ничего, — хмыкнула она. — Во-первых, это было один-единственный раз, а во-вторых, это произошло у тебя на глазах.

— Что? Когда?

— Первый урок зельеварения в этом году.

— Ах, да… — я действительно вспомнил и почувствовал себя идиотом. — Значит, тебе с ним понравилось целоваться так же, как и …

— Не так же, — покачала головой Блейз, и нежно коснулась моей щеки. Ее прикосновение, нежный голос, мягкая улыбка — все это вдруг без остатка разрушило легкую корочку льда, подернувшую было наши отношения. — Драко отлично целуется, это правда, но я не люблю его. Поэтому с ним было… приятно, но не более того.

— А… А со мной, выходит… — я запнулся. Мне не хотелось вынуждать ее на признание, к которому она, вероятно, не готова, и к тому же, сам еще не признавшись ей. Но Блейз пошла на компромисс. Она кокетливо улыбнулась мне, и накрыла мою ладонь своей.

— Ты

мне очень нравишься, Гарри, — сказала она. — И это намного больше того, что… ну, в плане поцелуев, это значит намного больше, чем сестринская любовь к Драко. Понимаешь?

— Ага, — кивнул я, не в силах оторвать взгляд от ее губ. Блейз улыбнулась, и снова потянулась ко мне…

— Вот ты где, Гарри! — голос Гермионы прозвучал точно гром. Я застонал — как я надеялся, мысленно, а Блейз быстро опустила голову мне на плечо, уткнувшись в него любом. — Ох! — Гермиона, выйдя из-за поворота, раздраженно фыркнула при виде нас и сложила руки на груди. — Я разговаривала с мадам Помфри, — заявила она. — Она сказала, тебе нельзя пропускать прием пищи, а обед через сорок минут закончится. Я все понимаю, — сказала она, пристально посмотрев на Блейз, — вам хочется побыть наедине, но у вас еще будет время. А ты все-таки еще не совсем здоров, об это нельзя забывать.

— Ох-х-х-х-х! — разочарованно выдавил я.

Однако после заявления Гермионы о моем здоровье, никакие силы не могли уже удержать Блейз, и заставить ее оставить все как есть. Слизеринка мигом поддержала старосту школы, и они вдвоем чуть ли не силком поволокли меня в замок. Нет, поесть бы я не отказался, но с куда большим удовольствием я бы остался в лабиринте с Блейз эти оставшиеся сорок минут. Впрочем, как оказалось, Гермиона преувеличивала, и времени осталось больше.

Войдя в холл, я осознал, что слегка замерз на улице — стояла поздняя осень, и, несмотря на плотные мантии, было отнюдь не жарко. Решив для себя, что следующее свидание пройдет в помещении, я быстро поцеловал Блейз перед тем, как идти в Большой зал, и она, хихикнув, убежала к своим. Улыбаясь, я последовал за Гермионой к нашему столу.

Мы с Гермионой уселись за стол, и я понял, что в самом деле проголодался. Положив себе все, до чего мог дотянуться, я с аппетитом накинулся на еду. Вскоре прибежала веселая и улыбающаяся Джинни, и, усевшись с другой стороны от меня, подмигнула Гермионе. Я не обратил особенного внимания, как оказалось, зря.

Уплетая жареную курицу с картошкой, я думал, что вот это — настоящая еда, не то, что какая-то там овсянка. Впрочем, конечно, мадам Помфри была права, как всегда, когда дала мне ее на завтрак — пусть голодание мое и не было длительным, но все равно, плотная еда на голодный желудок вредит пищеварению. Зато теперь можно было покушать со спокойной душой, не боясь, что может стать плохо.

Увлеченный обедом, я все еще не обращал внимания на то, как втихомолку хихикают Гермиона и Джинни. Однако через какое-то время их поведение получило объяснение: двери Большого зала открылись, на что я, опять же, не обратил бы внимания, если бы Джинни не фыркнула в этот самый момент, глядя на вошедшего. Я посмотрел туда… и чуть не подавился. В первый момент мне показалось, что вошедший — это… профессор Квиррел? Однако это, конечно, было не так, просто на нем тоже красовался тюрбан, правда, красочный, полосатый, гриффиндорских цветов. Пару минут все ошеломленно пялились на это чудо, которое, опустив голову, быстро проследовало за наш стол и уселось с краюшку, подальше от всех. И только тут до меня дошло, что таинственное нечто — это всего-навсего Рон, невесть зачем намотавший на голову гриффиндорский шарф.