Родственные души

Борн Холли

Рейн схватил стул и сел возле нее, слишком сильно, по ее мнению, вторгаясь в личное пространство.

– О, они хороши. – Его улыбка растянулась от уха до уха. – Меньше часа назад мы получили показания.

Ассистентка принесла кофе. Анита выхватила чашку из ее рук и жестом попросила уйти.

– Какие показания? От какого прибора?

– От свахи. От какого же еще!

Рейну всегда нравилось так

называть прибор, определяющий уровень совместимости пары. Хотя сейчас было неподходящее для каламбура время.

Анита была потрясена:

– Ты имеешь в виду, что возникла…

– …связь между двумя подходящими партнерами. – Рейн кивнул. – Довольно сильная, кстати.

Она моментально забыла о своем маникюре.

– Покажи.

Рейн напечатал на клавиатуре координаты и вывел график на монитор. Аля несведущих: он был похож на сейсмограмму, которая показывала силу толчков при землетрясении. Зеленая линия неотрывно следовала по экрану, а затем начинались подъемы и спады, будто нарисованные малышом.

Внезапно на Аниту накатило чувство вины за то, что она сомневалась в компетенции Рейна. Это был не пустяк.

– Ого! – Доктор Бомонт уставилась на экран. – Она очень сильная.

Рейн засветился от счастья.

– Тебе удалось вычислить местонахождение?

– Не совсем. Судя по координатам, это определенно Европа. Полагаю, Франция. Возможно, Германия или Великобритания.

Анита провела пальцем по зеленой линии на экране.

– Она начинается и обрывается так резко! Кем бы они ни были, очевидно, их контакт был недолгим. И слава богу, – запоздало добавила доктор Бомонт.

– Я тоже так решил. Не думаю, что они встретились. Возможно, просто ехали в одном автобусе. Пли типа того.

Анита представила то же самое.

– Как романтично. – Ее губы слегка изогнулись.

– Так что нам делать?

Она выпрямилась и допила кофе.

– Ты правильно сделал, что вызвал меня. Думаю, нам едва удалось избежать возможной катастрофы. И важно то, что мы ее избежали. Я уверена, это единичный случай. Судьба просто играет с нами.

Рейн кивнул:

– Я подумал так же.

Он снова ее бесил. Самодовольный придурок.

– В течение следующей недели следи за всеми показателями. И дай знать, если появится что-то подобное. Хотя я в этом сомневаюсь. – Анита старалась игнорировать дрожь, пробежавшую по позвоночнику. – Что ж, будем надеяться, этого не случится.

И она вышла из лаборатории.

Глава 4

СЛЕЗЫ

НЕ ЗАСТАВИЛИ СЕБЯ ЖДАТЬ. Я мчалась домой и чувствовала, как они катятся по щекам. Я не могла понять: это слезы ярости или унижения? О чем я думала? У обычных людей не бывает таких эмоциональных всплесков. Я же не героиня какого-то фильма, в котором после простого драматического монолога злые люди признают свои ошибки. Это настоящая жизнь. Реальность. Подлецы никогда не испытывают сомнений и не задумываются о своих действиях. При этом такие, как я, держат рот на замке, терпят плохое обращение и тратят впустую свою жизнь, уповая на карму, а потом с горечью осознают, что ее не существует.

Вот это ночка! Я задрожала, игнорируя взгляды прохожих. Думаю, не часто они видят бегущего и рыдающего подростка. Мой телефон в сумке гудел как сумасшедший, но я решила не обращать на него внимания. Буду разбираться с последствиями завтра, когда на это появятся силы. Я все время вспоминала выражение на лице Рут, когда я упомянула про хламидиоз. Я же обещала, что никому об этом не расскажу!

Чем ближе я подходила к дому, тем тише и темнее становилось на улице. Расстояние между домами все увеличивалось, в конечном счете позволяя втиснуть между ними частные, изолированные и ухоженные лужайки. Слезы начали стихать, а плач помог выплеснуть эмоции.

Нельзя изменить прошлое. Этому меня также научили на терапии. Так что нет смысла убиваться.

Я старалась не думать о Ное, но это оказалось трудно. Ведь никогда прежде так не реагировала на парня! Я крепко обхватила себя руками, вспоминая тот момент, когда наши взгляды встретились. Может, это и бред, но я была уверена, что тогда в толпе он перехватил мой взгляд. Будто искал меня. Да, определенно бред, но мне казалось именно так. От одной мысли о нем мое сердце начинало биться, как басы в ночном клубе. Неужели я влюбилась? Нет, так дело не пойдет. Тем более он менее чем за пять минут показал себя полным придурком. Подумать только, он смеялся над чьим-то психическим заболеванием. И это с учетом того, что, по словам Лиззи, сам страдал от депрессии.

Я свернула в свой квартал и порылась в сумке в поисках ключей. Шагая по подъездной дорожке, запретила себе думать о случившемся, пока чуточку не протрезвею, а также не стану менее потной и менее эмоциональной.

Папа, как всегда, дожидался моего возвращения. Я кинула сумку на кофейный столик в гостиной, и он, опустив газету, посмотрел на меня сквозь очки в форме полумесяца:

– Как прошел вечерок, милая?

– Он прошел, – я на мгновение замолчала, – нормально.

Папа кашлянул и аккуратно сложил газету. Затем похлопал по подлокотнику кресла, приглашая меня присесть:

– Настолько плохо? Иди сюда, расскажи мне.

Я скинула вонючие балетки и свернулась возле него.

– Ну, – начала я, – у меня снова была паническая атака. Позорище!

Папа приподнял брови, но ничего не сказал. Если мои слова и расстроили его, то он об этом умолчал.

– А потом Рут сказала одному парню, будто я потеряла сознание из-за того, что посчитала его невероятно красивым. Думаю, она пыталась произвести на него впечатление, высмеивая меня.

Что тоже не удивило папу.