Рог белого медведя
Шрифт:
– Оборотень?
– постарался я сузить круг.
– Трудно сказать. Высокий мужчина-человек тоже вполне подойдёт. Если всё-таки оборотень - то среднего роста или маленький.
– Не густо. Что со вторым?
Следователь снова почесал нос и выдал:
– Надпись кровью делал второй. Этот второй ниже, размер обуви меньше. Мы подумали…
– Что?!
– нетерпеливо поторопил я.
– Может это баба? Ну, в смысле женщина… - сказал Калле.
Я не выдержал, стукнул кулаком по столу и запустил руку в волосы. Женщина? Вот этот кошмар сотворила женщина?
– Да.
– обратился следователь к Сигвальду.
– Цветок совершенно точно принесли с собой и положили над головой намеренно. Как будто извинения принесли за то, что убили, - невесело хмыкнул друг и продолжил, - цветок называется Хризантема Дарк. Она зелёного цвета. Оттенок ближе к салатовому.
– Понятия не имел, что такие вообще есть, - пробурчал я.
– Ну, она специфична. Помимо цвета у неё характерные закругленные кончики, напоминающие когти. Но бывают разновидности и без них. Определяющим всё же является цвет - салатово-зелёный.
– Так он же оранжерейный? Найти пытались?
– Тупик. В городских оранжереях его нет, популярностью не пользуется. Если и добавляют в букеты, то очень редко. И сейчас цветок не цветёт, я проверил. А частные оранжереи мы, сам понимаешь, обыскивать не можем. Навели справки, но везде получили отрицательный ответ. Отцвели Хризантемы Дарк и в открытом грунте. Они хороши ранней осенью. А сейчас уже дело близится к зиме. В оранжереях же выращивают те цветы, что можно продать, то есть - популярные.
– Я уже всю столицу облазил с этими цветами. Вот - и Калле показал на свою петлицу - Нашёл похожие, но цвет не совпадает. Мне они уже мерещатся.
– И что мы имеем? Специалиста по языку у нас нет, цветы отцвели, где и когда произойдёт следующее убийство, на которое намекал этот «анонимный доброжелатель» тоже не ясно. Везде тупик?
Все отвели глаза. А я потёр переносицу. Плохо.
– А может в других домах поинтересоваться? Почему только дом Белого медведя должен отдуваться?
– подал голос Талек.
– Я поднимал этот вопрос на очередном заседании Парламента, но понимания достигнуть не удалось. Первое убийство произошло в моей столице, а значит и расследование это моё. По крайней мере, пока не произойдёт новое. Но даже в этом случае не думаю, что кто-то решит к нам присоединиться, - покачал я головой.
– Почему?
– Потому что в случае неудачи, а она очень даже вероятна, на наш Дом полетят все шишки. А вот остальные останутся чистыми.
– А если мы найдём убийцу?
– В этом случае Дом Белого медведя, безусловно, возвысится. Но мы сейчас и так занимаем лидирующие позиции во многих областях. Мы и так первые. Так что, это не сильно нам поможет. В Парламенте нас и так большинство.
– Ну, может, специалиста хотя бы поищут у себя в Коннетаблях? Ну этого, по языку этому, как там его?
– с надеждой сказал Калле.
– Латунь!
– уверенно заявил Талек.
– Латынь, - улыбнулся я, - Специалиста поищут, но сомневаюсь, что найдут. Самим нужно действовать.
– Нда… - протянул Сиг.
– Мне обещали оказать содействие по всем вопросам, но и только. Так что отныне я полностью отвечаю за расследование и контролирую тоже всё
Друзья сдержанно кивнули. Это было понятно. Что-то обещать в такой ситуации было сложно.
– За работу!
– сказал я, вставая, и давая понять, что совещание закончено.
Все вскочили и двинулись к двери, я же опустился обратно за стол и посмотрел на лежавшие передо мной бумаги.
– Бьорн?
– вдруг раздалось от двери, - Когда я сказал, что специалист по этой древней рухляди, языку то есть, умер десять лет назад, ты же понял, о ком я?
Я оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на Талека мнущегося в дверях. Друг под моим взглядом ещё больше стушевался.
– Прости. Ты понял, конечно. Дурацкий был вопрос. Я пойду, - и Талек поспешно закрыл за собой дверь.
Я снова устало потёр переносицу. Ничего я не понял, но вот сейчас, когда Талек задал наводящий вопрос, я вспомнил. Разумеется. Специалистом по забытому языку латынь был отец Асти. Моей жены. Он умер как раз перед тем, как мы с ней познакомились. Потом было два года брака и вот уже семь лет как…
Я встал и подошёл к окну. Всё забывается. И это тоже. Как там говорят? Время лечит? Нет, оно не лечит. Время просто убивает память, и становится легче. Своеобразное лечение путем убийства. Я хмыкнул. Убийство. Мне никогда не нравился такой способ лечения, но всё это время я старательно прибегал к нему. И добился потрясающих успехов. Я вылечился, забыл, переболел. Больше не тянет.
Да и любил ли я вообще эту девочку? Я уже даже плохо помню её лицо. Помню запах её длинных золотисто-белокурых волос, помню, как она смешно фыркала, пытаясь сдержать рвущийся смех, помню…. Плохо работает время. Работы ещё непочатый край. Хотя некоторые успехи всё же налицо.
Мой внутренний зверь стремился её защитить, спрятать от любых неприятностей, уберечь от беды. Возможно, это связано с тем, что мы познакомились, когда она переживала нелёгкие времена. Отец умер, денег не было, связей и защитника тоже. Вот я и стал её защитником. Наивная молоденькая девочка без жизненного опыта и с широко распахнутыми детскими глазами. Да полно. Какая, к древнему медведю всё забери, любовь? Просто желание поиграть в рыцаря, стать защитником. Но любовь? Я толком и не знал её. За два года брака так до конца и не смог понять. А потом она ушла…
Вернее, не так. Я потерял её.
Сожалел ли я о том, что потерял её? Вначале - нет. Была злость, что она ушла и бросила меня, потом гнев на то, что посмела променять всё то, что я давал ей на прозябание неизвестно где. Потом удивление и неверие, что она и в самом деле это сделала. И спустя ещё некоторое время пришло осознание, что она и в самом деле не вернётся. Только потом я понял, как много эта маленькая девочка с огромными доверчивыми глазами значила для меня. Как её присутствие в моей жизни делало её красочнее и счастливее. Наполняло смыслом. Только было поздно. Мучительно поздно понять и осознать ошибки и просчёты. А потом пришло раздражение на самого себя и попытки доказать, что я справлюсь и без неё. Не получилось. И сейчас приходилось это признать.