Рог белого медведя

Дез Олла

Я бродила между книжными полками. Сколько же воспоминаний. Как я буду без всего этого? Я сейчас взбудоражена и пока плохо осознаю, что потеряла любовь, жизнь, свет. Я потеряла за несколько часов всё. Я пока не могу этого понять, ещё не схлынула жажда бежать и что-то делать. Но что я буду делать, когда осознание потери навалится на меня со всей мощью? Я тряхнула головой. Буду думать, когда выберемся из столицы.

Эффраим собрался быстро. Старик вышел ко мне с двумя дорожными сумками, закинув их за плечи. Я быстро сунула в свою несколько книг, вытерла глаза, на которые

успели навернуться слёзы, и мы вышли в ночь.

Дирижабли размещались за городом, и добраться туда пешком было не реально. Но нам повезло, экипаж, который согласился нас отвезти, отыскался довольно быстро.

Из экипажа я практически вывалилась, и меня сразу же стошнило в траву, благо за городом она была везде.

– Ты здорова? Асти?

– Да, Эффи, просто устала и перенервничала и, в придачу, в карете укачало. Всё в порядке. Идём.

А дальше всё закрутилось и завертелось. Друг Эффраима согласился за небольшую плату провести нас на свой дирижабль. Только вот отправлялся он в маленький городок на окраине Коннетабля, что напрямую подчинялся непосредственно моему мужу. «Бывшему мужу» - поправила я себя.

Я не планировала забираться так далеко от столицы, но, может быть, это к лучшему, и я согласно кивнула. Всё равно, это - единственный шанс.

– А много ещё дирижаблей стартует до утра?
– спросила я.

– Да. Сегодня очень много. Но ещё больше - утром, после окончания празднования открытия Парламента, - ответил друг Эффраима.

Я возликовала. То, что Бьорн догадается, что я улетела, было понятно. Но вот найти на каком именно дирижабле, и в каком именно направлении - он не сможет. Да и маленький городок, в который мы направлялись, в последнюю очередь придёт ему в голову.

Глава 3. Все люди деляться на две категории: на тех, кого бесит орфографическая ошибка в этом предложении, и на тех, кто её просто не видит

Будни тёмного мага: 1. Помедитировал на Тьму, Пустоту и Смерть. 2. Насладился образами опустошения, освобождения и сладостного тёмного покоя. 3. Пошёл смотреть мультики.

Семь лет спустя.

Бьорн

Как же я не люблю позднюю осень. Она безумно раздражает меня своей промозглостью и сыростью. Ветер не только гоняет грязные листья по мостовым, делая город неряшливым и мрачным, но и быстрее разносит запах крови. Я ещё не дошёл до места, а уже чувствую кровь в носу, на губах, на открытых участках кожи. Как будто я вымазался в ней с ног до головы. Это всё сырой осенний ветер виноват. Хотя… Положа руку на сердце, мне вообще ни одно время года не приносит больше радости. Ну, разве что, зима по-прежнему не вызывает ярого отторжения. Скорей бы уже выпал снег, в самом-то деле.

– Тело уже опознали?
– спросил я у бежавшего рядом со мной полицейского.

Полицейский был маленьким человеком и еле поспевал за моим широким шагом. Но мне было некогда его ждать.

– Да, Верховный Коннетабль. Та это старая Бетти. Она торговала зеленью вот тута всегда на углу. Стояла тута до поздней ночи, а появлялась

всегда очень рано. Когда только спала - не понятно?

– Тут и стояла, - отозвался я - Свидетелей нет?

Полицейский затряс головой.

– Нетуть. Она добрая, и мухи не обидит. За что же так с ней?

– Была. Была доброй. Кто нашёл тело?

– Та дежурный постовой и нашёл. Он утром обход делал и, не застав её на привычном месте, громко позвал. Но она не отозвалась, а вот в тупике возня какая-то ему почудилась. Та он и заглянул куды… Туды… Крысы тама по зелени и телу шныряли. Он заглянул, а тама ….

– Там, - уже привычно поправил я, - Он рапорт составил?

– Ээээ… Его стошнило. Та он в дежурке белый весь лежит. В себя придёт та напишет, Верховный Коннетабль. Только вот у нас такого отродясь же не было? А тута смертоубийство! Да ещё такое.

– Что-то трогали?

– Эээээ… Ты мы из морга людей ждём. Сами мы того, этого….

– Понятно, - сказал я и вошёл в тупик, в где лежало тело.

Я присел рядом с телом. Кровь была повсюду. Старая женщина лежала на зелени, которой торговала. Её тележка валялась тут же перевернутой. Глаза торговке убийца не закрыл, она так и продолжала смотреть в тёмное осеннее небо. Тело не просто выпотрошили, в нём как будто что-то искали. Сочетание разбросанной, уже подвядшей, зелени и крови создавали гротескный и нереальный контраст. Даже меня передёрнуло.

– Верховный Коннетабль!

Я распрямился и обернулся.

– Пропустите. Это со мной.
– крикнул я солдатам за ограждение.

– Бьорн, я не любитель ранних побудок, ты же знаешь, мой мальчик.

– Знаю, Сиг. Но, как видишь, без тебя я не справлюсь.

– Совсем не бережёшь ты старика, - хмыкнул старый друг.

В зубах он держал новомодную папироску. Трава нещадно дымила, но этот запах всё же был приятнее запаха крови и подгнивающей зелени. Если у Сига в морге пахнет также, я понимаю, почему он пристрастился к этой дряни.

Этот, с позволения сказать «старик», энергично приблизился к телу и аккуратно установил свою сумку на свободных камнях мостовой неподалёку Он извлёк оттуда несколько склянок и пробирок и наклонился над трупом. Тем временем я подошёл к надписи, выведенной кровью на стене.

– Что думаешь?
– не оборачиваясь, спросил я.

– Ну, на первый взгляд она умерла от проникающих ранений в область живота и груди. Я насчитал их около десятка. Подробнее скажу у себя в морге. Но с уверенностью могу сказать, что ей не просто вскрыли брюшную полость, но и погружали туда руки.

– Зачем?

– Не знаю. Узнаю, скажу. Ты вон то видел?
– и друг указал рукой в кожаной тонкой перчатке на что-то зелёное у головы старой зеленщицы.

– Трава?

– Это не трава. Это цветок. И он явно не из тележки.

– С чего ты это взял? Зелень и зелень.

– Он свежий, а вся остальная зелень уже подвяла. К тому же, цветами она не занималась. Она же торговала в бедном районе. Тут цветы не в почёте. Да ещё и поздней осенью. Он стоит довольно дорого. Его убийца принёс с собой.