Рог белого медведя
Шрифт:
– Кто перевел!? – снова рыкнул я.
– Так дочь покойного и перевела. Я зашел к ней сообщить об утрате. Ну и пока я собирался с духом, она и увидела листик с буковками этими. И перевела. Еще и смеялась, что я увлекся этой как ее…
– Латте – подсказал Калле коллеге.
– Это кофе - поморщился Сиг – А язык латынь.
Я почти уверен, что название древнего языка уже давно отскакивает у моих подчиненных с языка, но пошутить на эту тему все равно хочется. Уж больно все переживают, что там такое на нем написано. Возможно, что это предотвратит дальнейшие
– Немедленно доставить ее в наш временный штаб. Просто немедленно. Приставить охрану, троих, нет лучше четверых моих человек. И…
– Верховный Коннетабль, у нее отец погиб… - тихо сказал местный следователь, но я услышал.
– Хорошо. Талек! Охрану приставить к дому, где она живет и к месту работы.
– Это один и тот же дом. На первом этаже мастерская и книжный магазин, а на втором жилые помещения – сообщил следователь.
– Отлично. Она редкий специалист. Мы не можем позволить, что бы с ней, не дай Предок Древний Медведь, что-то случилось. Поговори с ней. Я слишком на взводе, займусь трупом и следствием. А ты побеседуй с ней – мягко и ласково. Найди подход. Завтра она должна приступить к работе. Сегодня не трогай. Только охрана и беседа. Но тянуть с этим нельзя. Женщина должна понять всю важность происходящего.
– Девушка – снова тихо сказал следователь, но я опять услышал, это, в конце концов, входит в мои обязанности слышать подчиненных.
– Девушка. Тем более. Сколько ей?
– Двадцать семь, Верховный Коннетабль.
– Отлично. Не ребенок. Голова должна быть на плечах. Талек, головой за нее отвечаешь!
– Понял, Верховный Коннетабль.
– Мы приехали – доложил местный следователь и карета остановилась.
Мы вышли на улицу. Снег уже вовсю сыпал, но меня снова порадовала расторопность местной полиции. Они натянули между домами тент и на место преступления он не падал. Улочка была узкая, дома стояли почти впритык. Карета тут явно проехать не могла. Только пешеходная зона. Значит они прибыли пешком. Однако.
Я присел перед трупом. Я определенно знал этого старика. Только вот где мы встречались? И имя его мне показалось знакомым. Я потер лоб. Почему я забыл? У меня хорошая память и на лица и на информацию. Что с ним такого связано, что я прогнал его прочь из моей головы? Ладно. Это потом. Талек все выяснит и доложит. И это освежит мою память. Только вот бешенство к преступникам, которые отняли жизнь у человека из моего прошлого - нарастало.
Тело не было растерзано, и цветок ядовито-салатового цвета, не был смят. Да и надпись присутствовала. Три слова на латыни. Значит, в этот раз им все удалось. Значит Калле прав. Место имеет значение.
Я выпрямился и посмотрел на подчиненных. Калле расспрашивал о чем-то местных полицейских. Скорей всего вникал в дело.
Талек уже испарился, и как я надеюсь, отправился к женщине, что владеет латынью. Вот странное совпадение. Так и начнешь в судьбу верить, усмехнулся я про себя. Убитый ее отец, а она сможет помочь нам найти его убийц. Во
Сиг колдовал над телом. Забрал и упаковал злополучный цветок, и принялся за само тело. Я отвернулся. Что-то цепляло меня в этом старике, и смотреть на тело мне не хотелось. Я повернулся к надписи.
– Дан! – позвал я - Эта женщина? Ну, специалист по латыни. Она еще что-то говорила? – обратился я к инспектору.
– Да. Она сказала, что в слове ошибка. Буквы перепутаны.
– Святой медведь! Она нужна нам с каждой вашей фразой все больше. Какие конкретно буквы? Она не сказала?
– Сказала. Я подчеркнул - и он протянул мне блокнот.
– Прямо первое слово? И оно с ошибкой?
– Да. Вот это – Oculis. Тут в первом слове видите? Она переправила «А» на «О». Сказала глупая ошибка того кто явно не понимает что пишет. Потому что и читается так же «О», а не «А».
– А первое слово у нас Зеркало? – уточнил я.
– Нет «Oculis» – глаза – пояснил мне Гард Дан.
Я взглянул на заляпанную кровью надпись на стене. Отчетливо были видны отпечатки небольших ладоней. Писала явно женщина. Я приложил свою ладонь, не касаясь стены и отпечатка. Она полностью перекрывала кровавую ладонь на стене. Значит и в самом деле женщина или маленький мужчина. Мысль что это мог быть ребенок, я отогнал сразу. Нет! Быть этого не может! Я и с женщиной то с трудом смирился.
– Вот еще что. Я не знаю существенно ли это. Но вот это слово «Oculis» – глаза. Оно как будто написано с большим нажимом.
– Да. И в самом деле. Но может быть это связано с тем, что оно на стене первое?
– Возможно. А в предыдущих надписях как было?
– Святой Медведь! Калле!
Следователь материализовался рядом с нами с мгновенье ока.
– Предыдущая надпись на стене? Та, что у убитой зеленщице? Она написана вся с одинаковым нажимом? Вот тут слово «Oculis». Буквы в нем явно толще, чем в других.
– Да, там тоже-самое было. Только слово не первое я последнее – подтвердил Калле.
– Выходит это сделано намеренно. А вот про ошибку в написании мы пока ничего выяснить не можем. Потому что понятия не имеем, как правильно писать эту абракадабру – я снова потер лоб, голова раскалывалась от количества вопросов без ответов.
– Вообще-то смысл есть в этой латыни. Вот, например Ваш дом Таларктосов – это тоже латынь – сказал вдруг Гард.
Я вскинул брови.
– Простите, Верховный Коннетабль – стушевался под моим взглядом следователь.
– И откуда же такая информация? Все из того же источника?
– Да мы с дочерью покойного дружим – засмущался мужчина.
– Да, ладно. Клинья что ли подбивал к заучке? – в своей неповторимой манере высказался Калле.
– Она не заучка – выпалил следователь.
– А кто? Если знает премудрый язык – точно заучка. И страшненькая еще наверняка – безапелляционно выдал Калле.
– Она не готова к отношениям. И я…
– Хватит. Давайте к делу. Сиг? – прервал я эти бессмысленные и неинтересные мне разговоры.