Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I

Фоменко М

Неровная, переваливающаяся походка, неуклюжий поворот головы на толстой, очень короткой шее. Самарин убедился, насколько правы были уйгуры и китайцы, называя снежного человека «жень-сю», то есть «человек-медведь».

Но в то же время нельзя было отрицать, что эти существа близки к человеку. Ну, разве не так вот сидят обычные люди, собравшиеся в круг за беседой? Нетерпеливые, порой резкие жесты, будто разговор, который они ведут между собой, очень волнует их.

— Константин Иванович, — спросил профессор у Кратова, — у вас нет с собой фотоаппарата?

— Нет,

потерял, — ответил Кратов и со своей обычной усмешкой добавил: — Я рад, что во время обвала сохранил голову, — это важнее.

— Заснять хотя бы пару кадров, это так необходимо! — не обращая внимания на шутку Кратова, проговорил Самарин.

В это время снежные люди, видимо, почувствовали, что за ними наблюдают. Один из них вскочил; несколько минут, словно размышляя о чем-то, постоял на месте, потом, сделав резкое движение головой, с хриплым, коротким криком почти вплотную подбежал к ледяному гребню.

Самарин испытывал сейчас нервное возбуждение, которое не сумел бы, пожалуй, выразить словами: вот он, словно сошедший с картины, его далекий предок — человек каменного века — стоит на гранитной плите, немного сутулясь, вытянув вперед длинные полусогнутые конечности. Могучее рослое тело покрывает короткая рыжеватая шерсть. Плоская, чуть вытянутая кверху голова, с большой нижней челюстью, настороженно поворачивается на короткой широкой шее.

Самарина поразило выражение глаз снежного человека. Светлые, глубоко запавшие, с широко разлившимися зрачками, они смотрели встревоженно и в то же время недоуменно, растерянно. Человеческие глаза! В них в какой-то мере отражались мысли, мелькавшие в голове этого существа. Он с настойчивым упорством пытался понять, объяснить себе, почему и зачем появились здесь существа, так странно похожие на них.

Так во всяком случае казалось Самарину.

— Вы смелый человек, профессор, — шепнул Кратов, вплотную подходя к Самарину. — Но это соседство не очень удобно. Стоит нашему предку схватить камень побольше, и от нас с вами останется мокрое место.

Кратов быстро поднял с земли ветку черного дерева и, вытащив спички, поджег ее.

Как только вспыхнул огонь, в глазах снежного человека мелькнул ужас. Он крикнул протяжно и хрипло что-то вроде «У-э-э-э!», и его собратья с быстротой, какую нельзя было предполагать в них, помчались вдоль лощины, унося с собой лодку.

— Что же вы наделали! — с отчаянием воскликнул Самарин. — Нужно было измерить его рост, описать внешность…

— Не будьте наивным, профессор, — строго сказал Кратов. — Взгляните! — Он указал влево, где туман и неправдоподобно светлые, почти серебристые облака уже закрыли большую половину плато. — Нам надо торопиться, — продолжал Кратов. — Скоро начнется снегопад, и, если он нас застанет здесь, мы будем присыпаны снежком, как и эти деревья.

— Как вы можете шутить в таком положении?! — рассердился Самарин.

— Дорогой профессор, — подняв короткие светлые брови, произнес Кратов. — Я могу по три-четыре дня жить без пищи, но шутка у нас, альпинистов, необходима, как воздух! Не будем задерживаться, идемте!

— Да,

но каким путем? Я ведь рассказывал вам, что лавина, вызванная руками снежных людей, уничтожила переход, ведущий к сталактитовой пещере.

— Пойдем другой дорогой, той, по которой шел я и где снежные люди пронесли резиновую лодку из долины.

— Сколько дало бы науке наше сообщение, — не слушая Кратова, с тоской произнес Самарин. — Увидеть столь невероятные вещи — и уходить…

— Но мы не последний день живем, профессор, — сочувственно улыбнулся Кратов. — Я верю, что мы еще встретим снежных людей. Кстати, вон они, видите, тоже уходят.

Самарин поднял голову и уже с трудом различил вдали маленькие длиннорукие фигурки, одна за другой исчезающие в тумане.

Вскоре пошел снег, и Кратов с Самариным едва успели добежать к расщелине, где начинался узкий извилистый проход, ведущий в долину.

Еще давно, будучи в одной из экспедиций, Самарин испытал на себе силу и ярость океанских штормов, но то, что творилось сейчас за каменным гребнем расщелины, было невероятным. Все вокруг гудело, выло и стонало. Громадные, многотонные глыбы срывались с места и легко, как невесомые, катились по ступеням плато. Снег не падал, не кружился, а бил и хлестал по камням, набрасывая на голом месте высокие слоистые сугробы, неправдоподобно быстро растущие на глазах изумленного Самарина.

— Нам нельзя здесь задерживаться, — напомнил Кратов. — Снег может засыпать расщелину. Ниже есть небольшая пещера, в ней мы переждем ненастье.

Самарин вздохнул и, оглянувшись еще раз в ту сторону, где лежало плато, усталой, тяжелой походкой пошел за Кратовым.

Только к вечеру выбрались альпинисты к небольшой, полукруглой пещере, замеченной Кратовым еще тогда, когда он проходил здесь, отыскивая дорогу на вершину скального пояса.

«Только бы не перемело дорогу, не закрыло выход», — мелькало в голове Кратова.

— Профессор, дорогой профессор, — подбадривал он Самарина. — Ну, как-нибудь, еще немного…

— Я, пожалуй, не дойду, — с трудом, виновато улыбаясь, проговорил Самарин. — Оставьте меня здесь, потом вернетесь. Слишком ценно то, что мы увидели на этом плато. Задерживать такое сообщение нельзя. Возьмите у меня в рюкзаке образцы черного дерева и отправляйтесь.

Кратов взял рюкзак и, выбрав из него сучья, принялся укладывать их между двух камней в дальнем краю пещеры.

— Что вы собираетесь делать? — с тревогой спросил Самарин, видя, как его спутник крошит сучья обломком камня и достает спички.

— Это дерево хорошо горит, — ровно и бесстрастно проговорил Кратов, — десяти-пятнадцати минут будет достаточно, чтобы вскипятить чай, после чего мы двинемся дальше. Я все это время так питаюсь: чай, полгалеты, вот осталось еще полплитки шоколада и…

— Это будет преступлением, — резко перебил его Самарин, — вы не имеете права уничтожать образцы.

— Разве вы забыли, дорогой профессор, старую прописную истину, что жизнь человека дороже всего. Будут у вас новые образцы, не горюйте, вспомните о тех, кто ждет нас внизу…