Рогал Дорн. Крестоносец Императора
Шрифт:
Полдюжины бойцов отделения, которые тоже совершили прыжок, теперь следовали за своим сержантом к решётке, расположенной сразу позади главной башни.
Замечая, как действует Ранн, всё новые подразделения старались взять на абордаж другие машины. Танки между тем вращали башнями и прокручивали гусеницы, пытаясь стряхнуть нападающих. В дыму и пыли вокруг Фафнира замелькали выстрелы: артиллеристы из вражеской крепости осознали, что их техника под угрозой. Ранее неприятельские командиры проявили терпение, пробудив бронированных гигантов лишь в самый подходящий момент для атаки. Однако они не учли возможностей примарха и его легионеров...
—
Сержант и другие бойцы тут же рухнули на бронированную корму танка. Для Гериоса предупреждение запоздало, и от удара стволом главного орудия его изломанное тело повалилось на землю. Пушка, сбившая его с борта, при этом погнулась.
Поднявшись на ноги, два легионера вцепились в решётку пальцами в латных перчатках, напрягли фибросвязки и вырвали её, тем самым обнажив пульсирующий сердечник двигателя. Оттуда, из гнезда скрученных кабелей, исходил слабый голубой свет, что поблёскивал на латунных разъёмах.
Ранн понятия не имел, как работает мотор, а интересовался этим даже меньше того. Ещё два бойца мерялись силой с вращающейся орудийной турелью, и её механические шестерни с пронзительным металлическим визгом уступали сервоприводам их доспехов.
— Гранаты сюда, все и сразу, — велел Фафнир остальным бойцам, срывая с пояса осколочные заряды.
Всего в люк влетели четырнадцать гранат, после чего сержант и его товарищи спрыгнули с кормы танка и приземлились в колеи, пропаханные его массивными гусеницами.
Через пару секунд из нутра бронемашины вырвались клубы дыма и пламени. Осколки и фрагменты двигателя фонтаном взметнулись вверх и посыпались на крышу танка, а сама машина остановилась под скрежет сломанных механизмов.
— Яго, Ранн, хорошо сработано, — произнёс лейтенант Поллукс, появившись из туманной пелены маслянистого дыма и песчаной взвеси.
Красные лучи и снаряды по-прежнему обрушивались с укреплённых позиций, а один из танков, сумев вырваться на простор, отъезжал на безопасное расстояние и срезал Имперских Кулаков из орудий.
— Теперь шевелитесь, — продолжил лейтенант. — Построиться для штурма этого опорного пункта!
Ранн и Яго подтвердили, что приказ ясен, и вызвали своих бойцов. Пали два воина из тактического отделения, а также один прорывник. Среди развалин лежали почти два десятка тел в охряно-жёлтой броне, что указывало на более высокие потери в подразделениях, не сумевших отреагировать столь же быстро.
Сквозь дым Фафнир разглядел Дорна и обломки танка позади него. Рогал и его хускарлы снова продвигались к вражеской твердыне. Яго со своими бойцами отправился выполнять приказ, и Ранн последовал за ним, вновь сосредоточив внимание на орудийных позициях. Сзади остались лежать десятки воинов в жёлтых доспехах, и ещё несколько — в золотых. Сержант не мог винить врагов за то, что они бьются до последнего, но каждый из его павших братьев сгинул по вине граждан Скатии, тщеславно отказавшихся принять неизбежное, и за это он ещё чуть сильнее возненавидел местных.
— Победа была неизбежна, — заметил Дорн и провёл рукой по звёздным картам, разбросанным по широкому деревянному столу, за которым когда-то заседал правящий совет Скатии.
Теперь только карты и сам зал собраний напоминали о жителях этого мира. То, что кампания началась с геноцида, не слишком обнадёживало, но на Скатию уже прибывали сотни кораблей переселенцев,
— Несложный вопрос в том, — продолжил Дорн, — какова будет цена. Всё человечество готово служить Императору, так что измеряется она не в числе потерь, а лишь во времени. Однако же тут мы столкнулись с ситуацией, когда эта гарантия не кажется столь надёжной.
Рогала внимательно изучал один индивидуум, расположившийся в стороне от совета примархов. Эсуин Ригантис де лоро Навис Фир Зума, представитель дома Зума, обладал самым высоким чином в контингенте Навис Нобилите. Его специально привлекли для участия в данной экспедиции, и он получил власть не только над своими собратьями, что прокладывали путь для «Фаланги», но и над всеми остальными навигаторами Имперских Кулаков. Ещё никто прежде не занимал такой позиции, и этот политический манёвр обеспечил дому Зума высокое положение. В дальнейшем семейство Ригантис наверняка получит изрядные барыши на контрактах и правах.
Но престиж и богатство были сопряжены с риском, причём настолько ужасным, что Ригантис едва не отказался от этой вакансии. Впереди ждали такие испытания, что преодолеть их могли только обладатели поистине выдающегося таланта навигатора, а значит, от Эсуина требовалось личное присутствие во флоте. Ему, новатору Зума, потенциальному Прямому наследнику Патерновы, главе своего дома, полагалось лично возглавить контингент собратьев.
Минуло уже более двадцати лет с тех пор, как он в последний раз покидал орбиту над терранскими поместьями Зума. Эсуин заработал известность и должность в Правящих домах ещё за первые десятилетия Великого крестового похода. Теперь же и его будущее, и наследие, которое он оставит после себя, находились в руках Имперских Кулаков. Услышав, что их господин говорит о своей неуверенности ещё до того, как кампания началась по-настоящему, Ригантис совсем не обрадовался.
Похоже, что Льва Эль’Джонсона пессимизм Дорна обескуражил не меньше.
— Мы командуем одним из крупнейших боевых соединений в истории, Рогал. Не переживай слишком сильно из-за того, что мы задержались на этой скале, — Повелитель Первого посмотрел на Фулгрима. Тот наблюдал за Дорном, подняв одну руку к подбородку, а другой поигрывал богато украшенной рукоятью меча на поясе. — Да, изначально мы не собирались браться за полное истребление, но нам нужно учитывать вероятность такого варианта при входе в любую звёздную систему.
— Я понимаю тебя, брат, — произнёс Фулгрим, проводя пальцем по украшению на нагруднике. — Мы все читали рапорты и знаем, как резко они обрываются. За прошедшие десять лет сгинули четыре экспедиции. Эти звёзды не желают раскрывать свои секреты просто так.
— Ни один из тех флотов не имел и половины того количества солдат и кораблей, что есть у нас, — заявил Лев.
Эль’Джонсон подошёл к столу с картами, оставив позади десяток сопровождавших его паладинов, чьи знамёна почти касались потолка бывшего зала совета. Отсюда убрали всё, кроме столов, но на стенах ещё виднелись воронки от болтов, а окна зияли дырами. Рядом с левой ногой Ригантиса на красной ковровой дорожке проступало пятно более тёмного оттенка — скорее всего, засохшая кровь.