Рогал Дорн. Крестоносец Императора
Шрифт:
Как только их двигатели сбросили обороты до холостого хода, Сигизмунд сумел услышать последний обмен репликами между примархами.
— Когда покорности добиться невозможно, есть лишь одна альтернатива — устранить всех противников, — сказал соратникам Рогал Дорн. — Я бы избежал подобного исхода, если бы мне предоставился шанс, но, к сожалению, обстоятельства сложились против нас, и мы уже не в силах что-то изменить. Экспедиция в Окклюду Ноктис только началась, и впереди нас ждут гораздо более суровые испытания. Нам не нужен потенциальный враг в тылу, а оставить крупный гарнизон для защиты этого мира от
— Лучше гробы, чем рабы? — с лёгким смешком заметил Фулгрим. Он быстро коснулся ладонью руки Дорна и посмотрел мимо него на Льва. — Я знаю, ты чувствуешь, что это как-то бесчестно, но тебе следует помнить кое-что важное. Мы здесь среди дикарей и чужаков. У них нет чести, и они не заслуживают такого блага, как твоё милосердие. Вручить им подобный дар — всё равно что выбросить. Лучше сохрани его для тех, кто примет Имперскую Истину.
Ответ Льва разобрать не удалось из-за большого расстояния и рёва мотоциклетных эскадронов Тёмных Ангелов. Когда прошли замыкающие воины почётных караулов — хускарлы, Гвардия Феникса, паладины Калибана, — облака на горизонте осветились красным сиянием, а спустя несколько секунд с востока донёсся грохот мощной детонации, прокатившийся по всему городу.
Сигизмунд никак не отреагировал на взрыв, но тот послужил напоминанием о том, что враги по всей планете по-прежнему сражаются до последнего вздоха против тех, кого считают захватчиками. Тот факт, что покорение Скатии служило лишь начальным этапом гораздо более масштабной кампании, развеивал любые иллюзии в отношении того, насколько тяжёлыми будут грядущие войны. В случае Сигизмунда его статус Храмовника означал, что он окажется в самом жарком горниле битв, и впервые с тех пор, как его забрали с крыши какой-то лачуги на Терре, воин наконец-то решил, что обрёл свою цель и предназначение.
Создавалось впечатление, что в атаках противника нет никакой цели. Скатийские командиры пали в бою, их политических лидеров казнили, их города лежали в руинах, и всё же местные до сих пор думали, что смогут вырвать свой мир из хватки Императора.
Возможно, в этом всё-таки есть смысл, подумалось Фафниру Ранну. Скатийцы знали, что их ждёт. Им больше не предлагали капитулировать, не ставили никаких условий, не давали ни шанса на мирное Согласие. Кто же прекратит сражаться, оказавшись на грани истребления? Одна только гордость заставит тебя дать отпор и попытаться прикончить ублюдков, явившихся убить тебя. Плюнуть в глаза своему палачу — очень даже человеческая реакция.
Особенно смачно харкнули в лицо легиону те солдаты неприятеля, которые сейчас оказывали яростное и бескомпромиссное сопротивление на территории одного из уцелевших промышленных секторов. Даже отступив из центров политической власти, скатийцы продолжали защищать свою инфраструктуру. В удивительно короткие сроки они перевели большую часть промышленности на военные рельсы, хотя количество людей, способных управлять только что собранными боевыми машинами и применять недавно изготовленное оружие, сокращалось с каждым днём. Пусть область их расселения ограничивалась одной системой, представлялось, что скатийцы не новички в межзвёздных войнах. Это напомнило Ранну, что в ближайшие месяцы крестовый
На протяжении нескольких предыдущих дней продвижению 45-го штурмового кадра препятствовал укреплённый район электростанций, заводов и фабрик, растянувшийся поперёк одной из главных магистралей, которые вели через естественный барьер в виде горной гряды, окружавшей последний бастион сопротивления. Другие подразделения также застряли на тех или иных участках проникновения, ведя борьбу не только с фанатичным врагом, но и с пересечённой местностью.
Час назад прибыл Рогал Дорн, собиравшийся оценить ситуацию и принять командование на поле боя.
Ранн почитал за честь, что примарх избрал именно его сектор фронта для удара по врагу, хотя вряд ли мог считать это своей заслугой. В большей степени случайность, нежели что-то иное, вывела его соединение на восточную магистраль, идущую прямо в центр скатийской укреплённой зоны. Впереди над дорогой господствовал бастион, подобный утёсу, — холм из переработанного щебня и пластали, выступавший над несколькими квадратными километрами развалин. Его склоны щетинились зенитными орудиями, тогда как противоорбитальная артиллерия промышленных крепостей пока что сдерживала флот.
Всё это создавало весьма серьёзную проблему, решить которую могли только войска на земле.
По приказу Дорна туда прибыли подкрепления из других формирований вместе с контингентом из ста хускарлов, которые высадились вместе с примархом. Сейчас Ранн видел этих отборных бойцов в нескольких сотнях шагов слева от себя. Их позолоченные доспехи резко выделялись на фоне тёмных плит и битого кирпича, что лежали на дальней обочине расколотых, испещрённых воронками полос ферробетонного шоссе, протянувшегося по дну долины. По обеим сторонам дороги возвышались террасные насыпи, заваленные обломками и прорезанные подъездными путями, тоже заваленными битым камнем. Сканирование не выявило никаких признаков жизни за пределами кривобокой крепости впереди.
Вокс зашипел, а затем передал команду Дорна, состоящую из одного слова:
— Начали.
Легионеры с огнемётами, каждого из которых сопровождал прорывник со щитом наготове, выдвинулись через ряды авангардных отделений. Неприятель располагал здесь десятками сравнительно тяжёлых многозарядных орудий, размещённых среди руин зданий, что когда-то тянулись по обеим сторонам широких улиц впереди, в углублениях, вырытых посреди расколотой кладки, а также в грудах битого кирпича. Пока что все они молчали, но во время предшествующих атак неизменно давали о себе знать.
Самый первый штурм, натиск отделений с прыжковыми ранцами, потерпел неудачу. Их вынудил отступить вражеский обстрел — плотный, несмотря на вектор атаки, — поэтому в дальнейшем пришлось задействовать тактических легионеров и прорывников, способных продвигаться более осторожно, но эффективно. К сожалению, пехота наступала слишком медленно, что давало скатийским артиллеристам время сосредоточить огонь, находясь под прикрытием уцелевших участков их оплота. Укрепления защищали врага от оружия поддержки Имперских Кулаков, поэтому командиры легиона, видя, что пробить брешь не удаётся, переместили сюда артиллерию для подавления целей.