Рогатое величество и ведьма уборщица
Шрифт:
Демон сидел в своём кабинете, разбирая бумаги и хмуря свои чёрные густые брови. Видимо, что-то не сходилось или помощники напортачили. Но суть была в том, что настроение у государя, мягко говоря, не располагало к «душевным» разговорам. Если кинут ещё раз в темницу, то я на них в суд подам.
Окна были занавешены шторами из плотной бордовой ткани, все светильники и магические лампы потушены. Только огненный шар, висящий на широким и длинным столом императора освещал кабинет и рассеивал сумрак. Но тьма, отступившая подальше, всё ещё не желала уходить и клубилась в дальних углах
— Дам, — позвал маг своего кого-то там ещё, кроме как непосредственного правителя, обращая на нас внимание. Император обернулся, мрачно оглядывая нашу парочку, без записи или стука решившую сходить на аудиенцию. А чего расшаркиваться? Взяли, да пришли. Очереди же не было. — Тут опять наша уборщица темнит.
У меня призвание такое, темнить!
— А сейчас что? — Устало провёл ладонью по лицу и спросил Дамириан, откидываясь на спинку своего кресла. Скосил один глаз на нас, ещё раз пробежался по одежде и лицу, неопределённо покачал головой и велел выйти Тинару. — Если она тебе ничего не сказала, то и при тебе ничего не скажет. Если что, я вызову тебя.
Рашрок ушёл, хлопнув напоследок дверью. Мы остались одни в полутемном кабинете, разделяемые лишь рабочим столом.
— Что такого случилось, что Тинар решил ночью притащить тебя ко мне?
— Хрипловатый от долгого молчания и жажды голос меня практически сразу очаровал.
И я рассказала всё, что касалось этого дела. Начала с того, что встретила гадалку, потом тёмную ведьму, потом пришла во дворец и начала работать уборщицей, потом покушение на императора и моё беспричинное заточение в камере, потом появление фамильяра и погружение в сон, где увидела заговорщиков, потом второй сон, где я узнаю в заказчике убийства ту самую тёмную ведьму-старуху, а потом сожжённая ворона, как вишенка на торте.
— То есть, ты хочешь сказать, что нужно искать тёмную ведьму лет так за сто?
— Подвёл итог Дамириан, скептически выгнув бровь. Но, видя, какими честными глазами я на него смотрю и жду, что он скажет, вздохнул и отвернулся, устремляя взгляд в зашторенное окно. — Ла-а-а-дно. Есть предположения, почему через тебя хотели убить меня?
— Нет, — медленно опустила голову, рассматривая свои пальцы на ногах и ткань тапочек.
И сидели мы так довольно долго. Не знаю, над чем думал император, но я думала о своём будущем. Буду ли я цела, если продолжу здесь работать? А если уеду, не найдёт ли меня старуха дома? Что она обо мне знает и может ли причинить вред моим близким?
— Ты помнишь что-то из воспоминаний твоего фамильяра? — Резко подал голос Дамириан, пугая меня.
Напрягала память, выискивая в ней какие-то интересные моменты, и почти сразу всплыло одно название.
— Она сказала, что раз не вышло меня подставить, то та животная троица должна как-то притащить меня на какую-то Гоза-шоку до конца брачного периода оборотней.
Красивое и мужественное лицо правителя преобразилось, неприлично вытягиваясь. Одна из его огромных рук сжалась в кулак и с силой треснула по столу. Раздался громкий звук удара и раскола дерева.
Я дёрнулась от неожиданности и свалилась на край рядом стоящего, так называемого, гостевого кресла, но не удержалась
В повисшей тишине раздался тихий всхлип, разнёсшийся по всему кабинету. Стало неловко, но из горла вырвался ещё один сдавленных всхлип. Я всё также продолжала застывшей статуей сидеть на полу и смотреть на Дамириана и дрожать, сдерживая потоки слёз.
— Вальдемара? — Кажется, испуганно спросил мужчина и подлетел ко мне, поднимая за локоть на ноги. Но копчик (а, может, и крестец) продолжал болеть, набирая обороты для новой порции слёз, соплей и хныканья. — Что случилось?
— Бо-о-о-о-ольно, — не сдержалась-таки, и заревела, утыкаясь мокрым носом в грудь правителя. Мысли, что меня сейчас оттолкнут и поставят на место, напоминая кто где находится, даже не возникло. Просто впервые за двадцать лет я неожиданно резко для себя нашла достаточно сильного человека, чтобы показать свою слабость.
В истеричное рыдание это не переросло, но моё тело часто содрогалось, а грудь сдавливало беспрестанными всхлипами. Прекращать я, кажется, не собиралась, и это понял даже Дамириан.
Он неожиданно обнял, прижимая сильнее той рукой, которой ударил по столу, мою голову к себе, а второй успокаивающе погладил по спине. Я инстинктивно прижалась ещё сильнее и вцепилась своими руками в атласную и уже промокшую в районе моего лица рубашку.
— Тш-ш, не плачь, пожалуйста, — попросил Дамириан. — Что и где болит?
— Попа болит, — без задней мысли пожаловалась я, как маленькая девочка, и снова посмотрела в глаза демону.
Ох, даже не знаю, стоило ли это делать…
Расширенные в полутьме зрачки прищуренных глаз сразу завлекли в свой плен. Я смотрела в них и тонула. Никакого космоса или бездны, только тягучая лава, от которой в миг становится жарко.
Не знаю, кто из нас первый потянулся за поцелуем, но в момент, когда наши губы встретились, Дамириан сжал меня чуть крепче, даря совершенно иные объятья. Был тот самый миг блаженства и эйфории, когда непроизвольно закрываются глаза и ты полностью отдаёшься во власть партнёра. Разум отодвинулся на задний план, давая в полную силу ощутить поцелуй сердцем.
Эпицентром моего внимания сейчас стал вкус императорских губ и прикосновения, которые казались ярче и сильнее, обжигали. Мужские руки переместились на талию, а неожиданно холодные пальцы стали рисовать круговые узоры, вызывая табун мурашек. Странное чувство… Я чувствовала себя раскалённым металлом, на который направили мощный поток холодной воды.
Сердце бешено колотилось о грудную клетку, почти причиняя боль, но в это же время оно эхом отдавалось в висках. Казалось, открой я глаза, не увидела бы ничего, кроме мутной пелены и ярких глаз. Пожелай я услышать, что говорят, не смогла бы различить и слога.