Рогнеда
Шрифт:
– Ладно, держи мешок!
Так они и трудились вдвоём. И нелюдимый Серафим каждый раз, когда поглядывал на девушку, улыбался, и на душе у него становилось светло и радостно. Как будто жизнь к нему возвращалась, глаза его искрились от счастья. Да и Настенька уже не сторонилась его, не пугалась его злобного вида. Она поняла, что в душе Серафим очень добрый и ранимый. И глаза у него хоть и маленькие, да такого необыкновенного василькового цвета, что позавидовать можно. Да и не в красоте дело, главное, чтобы человек был хороший. А то, что дядька
– Слушай, Настя, темнеет уже, оставайся у меня на мельнице, а как солнце встанет – поедешь себе спокойно. Ну куда ты в такую темноту собралась? Переживай потом за тебя! – устало пробубнил Серафим.
– Нет, я обещала дядьке Афанасу, что сегодня приеду, а слово своё я всегда держу. Так что, куда ни кинь, надо ехать. Благодарствую, дядька Серафим, что не отказал мне, мог ведь сказать, мол, поздно уже, завтра приезжай, – Настя поклонилась мельнику, взяла под уздцы Гнедко,
– Но, родимый, давай, домой пора, пошевеливайся, – сказала она коню.
– Стало быть, дело, решённое? И отговаривать тебя смысла нет?
– Верно говоришь, Серафим, поеду, и дело с концом! – уверенно и бодро заявила Настёна, махнула рукой и двинулась в сторону леса.
Серафим долго всматривался вдаль, наблюдая за худенькой фигуркой, крепко держащей вожжи. Близилась ночь, и скоро темнота скрыла девушку.
Они уже доехали до леса, как вдруг телега заскрипела совсем жалобно, колесо сорвалось с оси и покатилось в сторону от дороги. Телега покосилась и медленно повалилась набок.
– Серафим! – позвала мельника девушка.
– Что такое? – забеспокоился мельник, пристально вглядываясь в сумерки. – Что не так? Настя!
– Дядька Серафим! Колесо! Телега сломалась! – раздался голос девушки.
Бросив метлу, которой подметал мусор у мельницы, он тут же помчался ей на выручку. Запыхавшись, мельник добежал до Насти, но увидев, что все живы и здоровы, немного успокоился.
– Ну и дела… Что тут у вас произошло? – переводя дыхание спросил Серафим.
– Да вот, колесо отлетело, – вздохнув, сказала Настя.
– Надо вернуться на мельницу, починить его. Хорошо, сейчас сломалось, а если бы в лесу, что бы делала? Одна, в темноте… – пожурил мельник Настю.
– А, может, закрепить как-нибудь, да потихоньку я бы и доехала… – тихо предложила Настя.
– Не обсуждается! Переночуешь на мельнице, а я тем временем колесо починю, а утром тронешься в путь, – настаивал Серафим.
– Но дядька Афанас… – начала было Настя, но не успела досказать,
– Подождёт Афанас, ничего с ним не случиться, его же мука целее будет! – сказал Серафим, и Настя больше не раздумывала, взяла Гнедко под уздцы, развернула коня и двинулась в сторону мельницы. Так они, вдвоём придерживая сломанное колесо, кое-как вернулись обратно.
– Если хочешь, я тебе в том доме постелю, там нет никого, – предложил Серафим.
Настя обвела взором заброшенный пустой дом, поёжилась.
– Ну уж нет! – зябко подёргивая плечами, прошептала она. – Здесь останусь. Там я от страха помру.
– Дело твоё, занимай мой топчан, а я вот тут, возле печки себе постелю, а поутру уж и колесо починю, – махнул рукой мельник.
Настя ловко взобралась на топчан, закрылась одеялом и тут же заснула крепким сном младенца.
Глава 3
Тайна Серафима
Мельнику не спалось, он долго ворочался с боку на бок. Потом всё же решил не маяться, встать да заняться делом – починить колесо. В сарае Гнедко мирно жевал траву, которую Настя заботливо нарвала другу ещё вечером. Серафим зажёг свечу в лампаде, оглядел поломку.
«Да… – задумчиво прошептал он. – Дурная поломка, но легко поправимая. Так что утром будет уже в деревне. Знаю я этого Афанаса, тот ещё ушлый тип, не пожалеет сироту, может и не заплатить ей…»
Серафим принялся за работу, да так увлёкся, что не заметил, как Гнедко взволновался, нервно забил копытами. Только когда он, раздув ноздри, негромко заржал, мужчина удивлённо посмотрел на него.
– Что такое? Ну? Чем недоволен? Трава, что ли, кончилась? – заботливо спросил Серафим, оторвался от работы, неторопливо подошёл к коню. – Травы полно ещё…
Но Гнедко был очень напуган, метался по загону и издавал странные жалобливые звуки.
– Да что ж такое, успокойся, всё в порядке… – но беспокойство животного передалось и мельнику. – Может, с Настей что?
Он стремглав бросился к мельнице, распахнув дверь, глазами нашёл Настю, но та, свернувшись калачиком, сладко посапывала. Девушка улыбалась, видно, ей снился хороший сон.
– Ну, всё нормально… – но тут же обернулся в сторону сарая, где Гнедко заржал что есть мочи. Серафим побежал обратно, но и там ничего подозрительного не увидел. – Ну и дела… Неспроста всё это…
Он обошёл вокруг сарая, повернулся лицом в сторону леса. Там явно что-то происходило. Лес словно стонал, гнулся под тяжким бременем. «Может, сходить, посмотреть?» – подумал мельник, зашёл в сарай и, успокоив коня, тихонько вывел его за ворота. Они быстро домчались до края леса.
– Всё, пру, стой, тебе говорят! – громко приказал он Гнедко и спрыгнул с коня. – Дальше мне нельзя…
Конь наклонил голову и, краем глаза поглядывая на Серафима, как будто молча спрашивал: «В чём дело, давай смелее, скачем дальше! Ты что, не слышишь, там беда, там нужна наша помощь!»