Рокировка Сталина. С.С.С.Р .- 41 в XXI веке
Шрифт:
– Щедрые вы наши! А в Германию я могу вылететь?
– Пока только во Францию и США. В остальные страны вы сможете отправиться, как
только они примут аналогичное постановление.
Дальнейший разговор был бесполезен. Будь это не аэропорт, а реальная граница...
Первушин хотел бы глянуть, как его останавливали бы эти два дуболома с резиновыми
членами! Но прорыв в самолет ничего не даст и ничего не решит. Еще и террористом
объявят...
– Вы можете обратиться в
Королевском суде, - напыщенно произнес хлыщ, с таким видом, будто и эти слова -
величайшее благо.
Андрей, задавив яростное желание разбить хлыщу его напомаженное хлебало, молча
направился к выходу.
"Вот так, значит? Забегали, суки! Испугались! Надо понимать, началась Холодная
Война номер два. Ладно, посмотрим, у кого яйца стальные, а кого так, серебрянкой
присыпаны..."
У выхода из аэропорта представительного вида старик обкладывал пространство
большим боцманским загибом.
"Товарищ по несчастью", - подумал Первушин и, проходя мимо матерщинника,
бросил:
– Не ссы, отец! Прорвемся!
Белорусская ССР.
Управление НКВД по городу Брест
Зевающий после бессонной ночи оперуполномоченный ГУГБ НКВД Петр Лерман
сегодня был совершенно не похож на себя. Куда девался стройный, всегда подтянутый и
гладковыбритый сержант со щегольским пенсне. Сейчас перед Светловым сидел усталый
мужичок в мешковато сидящей мятой форме, с тяжелыми черепаховыми очками на носу,
больше всего напоминающий классического бухгалтера в период сдачи годового отчета.
Нервного, замотанного до последней степени и зло глядящего на окружающий мир сквозь
толстые линзы.
– Ну как?
– спросил Светлов.
– Да, уже у самого в глазах рябит от этих... иновременных, - ответил Лерман и, не
удержавшись, зевнул.
– Черт их побери. Словно плотину прорвало. Едут и едут, толпами.
Все поезда забиты, как бочки с огурцами. Ладно бы, если бы жить, так ведь большинство
просто посмотреть едет. А у тебя как?
– Еще хуже, - махнул рукой младший лейтенант, - ты-то в основном с бумагами...
– Товарищ сержант, - заглянула в дверь кабинета озабоченная женщина средних лет.
–
Где у вас можно кипяточком разжиться?
– По коридору до конца и направо, - спокойно ответил Лерман.
– Это кто у тебя?
– обалдел Светлов.
– Они же. Едут впятером на крохотной машинке. Меньше "эмки". Муж, жена и трое
детей. В КПЗ разместили.
– В КПЗ?
– Ага! Негде больше, все в
– Если вдруг задержанных приведут?
Лерман махнул рукой:
– Прикую к батарее. Мы же теперь "кровавая гебня". Палачи и садисты. Слышал эту
байку?
Светлов кивнул:
– Не то слово. Всю плешь проели! Каждый второй вспоминает!
– Вот, - продолжил Исаак, - раз садисты, то и прикую. Зато дети будут спать на
удобных нарах!
При слове "спать" оба зевнули.
– Непонятные они какие-то, - продолжил Светлов.
– Словно с другой планеты.
Семьдесят лет! Другой мир, другие люди. Как марсиане...
– Ну, а эти, на заставе, "чоповцы"?
– уточнил Лерман, глядя в лицо младшему
лейтенанту.
– Нет, те простые. Как мы. Одно слово - бойцы. А тут мутно все.
Сержант опять зевнул. Лейтенант безуспешно попытался сдержаться. Получилось
только хуже.
– Подозрительные есть?
– Полно! По мне - так все подряд. Ну... Вот этот, например. По профессии - журналист.
Едет предупредить деда, чтобы тот в аварию не попал. Но не чувствую я в нем любви к
предку. Предлог это.
– Как считаешь, на самом деле что?
– Хрен его знает. Наверное, посмотреть хочет, что у нас и как. Может, думает насовсем
перебраться, а может, наоборот, собирается потом гадости говорить. Не поймешь, пока не
проявится. Сам понимаешь, проявится уже, когда назад вернется. Не умеем мы, товарищ
сержант, им в душу заглядывать. И что с ним сделаешь? Не пустить - так не за что вроде.
А пустить - хрен его знает...
– И что решил?
– Пустил, конечно. Куда деваться, приказ от двадцать третьего. Решил, пусть будет
ваша проблема.
– Наша... ваша... Общая у нас проблема, общая... Давай бумаги, - Лерман взял
протянутые документы, посмотрел и что-то на них пометил.
– Пошлю в Смоленск, пусть
приглядят... От меня теперь куда?
– А в отряд вызывали. Сам понимаешь, иначе к тебе и не зашел бы.
– Понятно. Ладно, бывай. Мне сейчас, кроме твоих, еще кучу дел подкинули.
– Понятное дело, - пожал руку вставшего сержанта Светлов.
– С этим Событием ни
поспать, ни пожрать.
– Это точно, никакой жизни, ни половой, ни общественной, - коротко усмехнулся
Лерман и, уже не глядя на уходящего пограничника, углубился в бумаги.
Восточная Пруссия, г. Кёнигсберг.
Ганс Нойнер, оберштурмфюрер СС, дивизия "Мертвая голова"