Рокот
Шрифт:
– Будем рисунки мои обсуждать? – вопросом на вопрос ответил Стас и посмотрел на часы (до одиннадцати оставалось двадцать минут). – Итак, что ты хотела?
Девушка посерьезнела.
– Ты правда видел Полину?
– Вряд ли я смогу это доказать. В следующий раз я сниму ее на камеру и заверю сведения нотариально. – Он произнес это без тени улыбки.
– Я позвонила папе, спросила насчет Полины. Он удивился, но рассказал мне о ней немного. Полина пропала в восемьдесят девятом, летом, в июле. Ее искали долго, но не нашли ни тела, ни каких-то зацепок, где она может быть. Папа сказал,
Вероятно, Марьяна ждала, что Стас разразится речью, но он молчал.
– Ты упомянул подробности, о которых не мог знать. Скажи, ты где-то раскопал архивы о пропавших без вести? Зачем тебе это? Ты знаешь, кто к этому причастен? Ты что-то выяснил, да?
Стас наконец решил ответить:
– Тут только один вариант: дождаться одиннадцати и проверить. Есть магнитофонная запись с голосами. Хочешь – верь, хочешь – нет, но ее передала мне Полина. Я успел прослушать только первые минут десять. Есть еще записка.
Марьяна нахмурилась.
– Покажи мне записку.
Стас вынул из кармана джинсов рекламный листок, сложенный вчетверо, и подал Марьяне. Она развернула бумагу и побледнела, увидев красные потекшие строки. На коже ее рук проступили мурашки.
– О господи… Это то, о чем я думаю?
Стас кивнул.
– Можно показать это твоему отцу, – предложил он. – Мало ли, вдруг он вспомнит почерк своей сестры? Чтобы уж точно убедить тебя, что эту записку она сама написала.
Марьяна прочитала послание.
– Это мой адрес, Пролетариата, восемь. А что за новосибирский адрес?
– Сам не понимаю… Ну так что? Теперь ты мне веришь?
– Не знаю. – Марьяна отдала листок. – Я хочу кое-что проверить. И у меня есть один способ.
– Способ? – Кажется, улыбка непонимания возникла на лице Стаса сама собой.
Он сложил листок и сунул в карман.
Марьяна пронзительно посмотрела на Стаса, и что-то в ее взгляде его встревожило.
– Я подготовилась, если что. – Она скомкала на коленях сумочку. – Как могла, так и подготовилась.
С этими словами девушка расстегнула молнию на сумочке, вынула миниатюрное электрошоковое устройство и добавила с угрозой:
– Если это твоя очередная тупая выходка, Платов, я тебе устрою судный день, понял?
Несколько секунд Стас разглядывал устройство, потом – тонкие пальцы девушки, ее розовые ноготки и наконец перевел взгляд на лицо Марьяны.
– Это что, для меня? – Он не мог в это поверить. – Ты шутишь?
Марьяна не была настроена шутить.
– Я тебя поджарю, если ты хоть пальцем меня тронешь. – Она покрутила устройство в руке. – Я его теперь всегда с собой ношу. Купила сразу после дружбы с тобой.
– Мари, ты стукнулась обо что-то, да?
Ему вдруг захотелось сбежать отсюда, чтобы не участвовать в этой нелепой сцене. Через пять лет Марьяна Михайлова явилась, чтобы обезвредить
Девушка поднялась и направилась к нему.
Стас замер.
«Да не может быть, чтобы она пустила в дело свое устройство, – подумал он. – Нет. Конечно же, нет. Она просто пугает».
Но внутри все напряглось.
Не дожидаясь от Марьяны действий, он обогнул ее и двинулся к двери. И тут до него дошло, что не стоило бы так опрометчиво подпускать затаившую ненависть девушку, да еще и с электрошоковым устройством, к себе со спины.
Только он об этом подумал, как почувствовал: два электрода легко проткнули ткань рубашки и впились ему меж лопаток, следом наступила трехсекундная прожарка его организма током. Ощущение такое, будто в тело одновременно вбили сотни ледяных сосулек.
Мышцы мгновенно парализовало, и Стас, дезориентированный, онемевший и ошарашенный, повалился на пол собственной комнаты, приложившись о паркет подбородком, грудью и коленями.
Сознание он не потерял, но двигаться был не в состоянии, зато Марьяна засуетилась вокруг него. Завела его безвольные руки за спину и со сноровкой оперативника обвязала запястья скотчем, который тоже принесла с собой (черт, что еще лежит в ее паршивой сумочке?). Затем несколько слоев липкой ленты легли на его щиколотки.
В итоге на обезвреживание врага у Марьяны ушло не больше пяти минут.
«Да она тренировалась, что ли?» – билась мысль в висках обездвиженного Стаса.
– Ну вот, – сказала девушка и ногой перевалила его с живота на спину. Оглядела результат работы. – Теперь я готова подождать одиннадцати. – В ее голосе Стас уловил нотки торжества и облегчения. – Платов, ты правда надеялся, что я тебе поверю? Ты за кого меня принимаешь? Ну, раздобыл ты где-то фотографию моей тети, накалякал красками записку, и что? Я должна тебе сразу поверить? Признайся, чья была идея: твоя или твоего двоюродного братца-садиста Егора? Или вы вместе решили надо мной поиздеваться?
Он кое-как ей ответил, заставляя горло, язык и губы себе подчиниться:
– Чокнутая… дура…
– Не мешало бы тебе еще и рот заклеить. – Она улыбнулась. Нервно, натянуто, но все же улыбнулась.
Вид поверженного врага очень ее порадовал.
Зато Стас со злостью уставился в потолок. Мышцы быстро отходили от шока, но место ожога еще сохраняло тепло.
– Думаешь, я наврал? – Он повернул голову до боли в шее, чтобы поймать Марьянин взгляд. – А? Ты же понимаешь, что мне незачем врать, понимаешь же, да? Зачем мне врать? Какой смысл?
Вежливый стук в дверь избавил Марьяну от необходимости отвечать на вопрос.
Послышался глухой голос матери:
– Вы там… э… вы там в порядке? Мне показалось, будто что-то упало.
Стас представил, как мать произносит эту фразу: с напряженным лицом и с надеждой на то, что не помешала воссоединению давно и навсегда распавшейся пары.
– Все в порядке! – громко ответил Стас, надеясь, что она не войдет и не увидит всю эту картину.
– Я заперла дверь, не беспокойся, – прошептала Марьяна. – Мама у тебя добрая и деликатная. Хорошо, что она не знает о том, что ее сын – с отклонениями.