Роковая измена
Шрифт:
А как тут выберешь, когда и выбирать-то не хочется? С Алёной встречался по прежнему графику, не частил и не оставался на ночь. Озабоченно нахмурив лоб, обещал снова поговорить с менеджером по персоналу. Скомканное резюме Алёны давно валялось в корзине с мусором, а отдел кадров и не подозревал, что оно вообще было.
Заплатив за аренду квартиры, тренажерный зал и пару посещений маникюра и косметолога, Вадик совсем загрустил. Такими темпами не видать ему нового автомобиля, на который он хотел сменить свою трехлетку. Он и не задумывался раньше над тем, сколько денег может уходить на любовницу. Да, подкидывал ей по мелочи, но не баловал.
Оставшись без работы, Алёна решила, что теперь Вадик ответственен за ее судьбу и благополучие. Поэтому в запросах не стеснялась. И тут к ее изумлению, начались первые ссоры. Вадик нервничал и злился, спорил и ругался, не понимая, как можно так быстро спускать приличные суммы. Алёна плакала и обижалась. Безмолвная Тася на ее фоне становилась всё более предпочтительней.
Но после ссоры тянулся день, другой, и Вадик не находил уже себе места и снова мчался к Олененку, падал в ее горячие объятия, утопал в жаркой, сводящей с ума страсти. Мир снова казался радостным и беззаботным, как пузырьки шампанского, весело играющие в бокале.
Алёна была то холодна, как лед, то встречала Вадика в умопомрачительном неглиже, устраивая целый эротический спектакль. Ее воображение не знало границ и всё больше прочно привязывало к себе. Даже в разгар работы Вадим вспоминал, как и что делала с ним Алёна, и осторожно оглядывался, ему казалось, кто-нибудь сможет угадать его мысли по глазам.
В минуты примирения Алёна, прижавшись к нему, водила пальчиком по коже, выписывая узоры.
— А ты мне тоже будешь изменять?
— Что значит тоже? — наигранно удивлялся Вадим.
— Ну, ты же жене своей изменяешь…
— Понимаешь, Олененок, наш брак себя изжил. А тебя я люблю.
— Значит, ты женишься на мне? А я тебе ребеночка рожу…
Вадим загадочно улыбался, целовал Алёну в нос, но она упиралась в его грудь кулачками и снова требовала ответа. Закрывал ее губы поцелуем, шептал на ушко разные нежности. Млел от ее счастливых глаз.
Изредка заезжал домой, надеясь, что Тася согласится хотя бы на разговор. Но снова и снова, услышав скрежет ключа в двери, она бросала всё и убегала в комнату. Это было неприятно, и в то же время, хотелось надеяться, что он в этой игре окажется победителем.
Весна подбиралась всё ближе. Мечталось о солнце, но небо угрюмо куталось в седую шаль и тщательно скрывало в ней безоблачную синеву, царившую сверху. Тася немного ожила. Просыпалась уже без горящей боли внутри и даже решилась выкрасить ногти в ярко-алый цвет. Сообщения Вадима читала, отвечать не спешила. Нутром чувствовала, играет он с ней, как кошка с мышкой. Ждала, когда разум возьмет свое и отключит сердце, как ненужную функцию.
Ее швыряло, как щепку в бурном потоке водоворота. Несколько дней она могла дерзко улыбаться себе в зеркало, прикидывая, не покрасить ли волосы в иссиня-черный цвет. Потом шла в магазин и мерила пальто сочного вишневого оттенка, вздыхала и, нерешительно надев серую куртку, выходила на улицу. На следующий день волна эйфории спадала и безжалостно вытряхивала ее вниз, в самую пропасть.
Тася летела кувырком, ничего не понимая, цеплялась слабыми пальцами за мысль, что живет без Вадима уже две недели, а значит, может, но мысли
В тот день накатило, навалилось снова. С утра показались беспричинные слезы, синяки под глазами и отросшие корни волос откровенно смеялись над такой неудачницей, как она. Повертела в руках визитку психотерапевта. Каждый вечер Светка, как змей-искуситель, напоминала о существовании избавления от морока по имени Вадим.
— Таська. Обратись. Легче станет, — печатала она слова.
Тася боялась. Она не могла себе представить, что придет к постороннему человеку и вдруг ни с того, ни с сего начнет выворачивать свою жизнь наизнанку, они станут вместе перебирать ее, трясти, разглядывать, распяливая на весу, выискивать дырочки и прорехи. Лучше пусть ее швыряет туда-сюда, чем так позориться.
Кажется, и на работе все уже знают, а за каждым стеллажом шушукаются и хихикают, обсуждая ее. Так и существовала между небом и землей, как Вадик. Только у него это была добровольная и приятная невесомость, а у Таси, скорее, бесконечное свободное падение в никуда.
Вадим словно почувствовал состояние жены. Уловил ее неуверенность и понял: есть шанс на прощение и возврат прежней удобной жизни. Отменив свидание с Алёной и, рассеянно выслушав заслуженные упреки, он сразу после работы поехал домой.
Глава 9
Вечер грозился перейти в бессонную, изматывающую ночь. Тася вздохнула. Она забыла, когда в последний раз спала крепко и спокойно. Получался замкнутый круг. Каждое утро через силу разлепляла глаза, наполненные мелким колючим песком. Мечтала вечером лечь пораньше, но уже в постели чувствовала, как в голове начинают роиться мысли. Уснуть не давали.
Это были обрывки воспоминаний, неоконченные фразы, бессильные планы мести, выглядевшие глупо даже в полудреме. Мерещились призрачные тени, и Тася, пытаясь унять выскакивающее сердце, спохватывалась, потом долго лежала и смотрела в потолок. Проваливалась в неглубокий сон уже под утро и просыпалась совершенно разбитой.
Заставляла себя принять душ, бездумно переключая воду с горячей на холодную, пока тело не начинало гореть. Закутав голову полотенцем, разглядывала себя в зеркале, пытаясь отыскать перемену во взгляде. Ничего. Плещется глубоко спрятанная тоска, прорываясь иногда наружу. Сушила волосы, небрежно тормоша их рукой, и шла пить кофе. Такая вот унылая колея.
Тася отложила книгу и взглянула на часы, только восемь вечера. Дальше продолжать чтение бессмысленно — всё равно не понимает ни строчки, перечитывает один и тот же абзац по нескольку раз. Удивительно, как много у нее теперь стало свободного времени. И что с ним делать?
Обычно в восемь часов Вадик возвращался с работы. Она готовила ужин и заваривала его любимый зеленый чай. Бывали времена, когда он заходил в дом, и с порога начинал рассказывать о своих успехах или неудачах. Неудач, впрочем, и не было, если не считать по первости безденежья. Вадик легко шагал по карьерной лестнице, внутренним чутьем понимая, где, когда и с кем ему выгоднее быть и что говорить. Тася искренне за него радовалась и гордилась.