Роковая измена
Шрифт:
Светки было слишком много по сравнению с хрупким и творческим музыкантом Германом. Еще во время первой беременности она набрала лишнего и с тех пор не могла расстаться со «своей броней». Так она ласково называла складки и валики с уютными ямочками. Этим, кстати, и привлекла Германа, случайно оказавшись на его выступлении в городском парке.
Он играл на маримбе — родственнике ксилофона, нежно ударяя палочками по отполированным клавишам. Получались виртуозные пассажи. Не смутил его ни ребенок от первого брака, ни отсутствие страстной любви со стороны Светланы. Она родила ему сына и прочно обосновалась
Она вообще всегда действовала решительно и даже нахально, но при этом оставалась очень добрым и искренним человеком. Скольким она помогла, совершенно того не афишируя, знала только Тася. Светка всегда отмахивалась и ворчливо замечала: «Перестань. Все так делают». Разговаривала, будто печатала телеграмму: точка, точка, тире. И снова точка. Такая монументальная, что исправить ее на запятую или многоточие было невозможно.
— Хочешь, я приеду? — попыталась смягчить приговор Светка.
— Не надо, Свет. Я сама разберусь, — тихо ответила Тася, понимая, что ни в чем она не разберется.
Страшно. Понимала это и Светка, зная о слабых местах подруги.
Задребезжал на столешнице телефон, запрыгал, завертелся, как непоседливый зверек. Тася хоть и посмотрела на него с опаской, но торопливо взяла в руки.
— Привет! — раздался спокойный голос Вадима. — Ты уже дома?
— Да. Я только приехала. В метро перепутала ветки и укатилась не туда.
На Вадима сказанное впечатления не произвело. Он вообще в последнее время был сдержан на эмоции.
— Понятно. Я сегодня поздно буду. У нас совещание, — всё же решил поделиться он с женой.
— Ты получил мою открытку? — вдруг спросила Тася, в ужасе понимая, что тут происходило, когда она отправляла ее из поезда.
Ей стало нестерпимо неловко. Наверное, это выглядело забавным и подтверждало истину: жена всегда узнает последней.
— А, так это ты мне ее отправила? — в голосе Вадима послышались нотки разочарования. — Я думал, это по ошибке пришло.
— Кому же по ошибке я могу такое послать? — тихо уточнила Тася.
— Ну, я не знаю. Светке, например, — хохотнул Вадим. — Ладно, я тут уже подъезжаю, мне пора.
Тася так и осталась сидеть за столом, сжимая в руке телефон. — «Это я во всем виновата», — билась в голове единственная мысль.
Глава 2
Впервые она увидела Вадима на четвертом курсе института. Вместе оказались на студенческой разгульной вечеринке. Тасю туда притащила Светка, мечтая познакомить с другом своего парня. Но друг Тасе совсем не понравился, хотя и смотрел весь вечер только на нее. Тощий какой-то, нескладный, взъерошенный.
Ее внимание привлек Вадим. Небрежно покуривая, он сидел на подоконнике и заглядывал в глаза светловолосой симпатичной девушке. Одной рукой он удерживал ее за запястье и большим пальцем поглаживал кожу, как будто боялся,
Лишь на секунду парень взглянул на Тасю, глаза его приобрели совершенно равнодушный и скучающий вид, а узкие губы изогнулись в презрительной полуусмешке. Он тут же с удвоенной силой принялся обихаживать свою соседку, явно надеясь, что после вечеринки окажется с ней наедине. Тасе стало неприятно, словно подглядывала в замочную скважину. Она вспыхнула и отвела глаза. Однако парень запал ей в душу.
Еще через несколько дней они снова столкнулись на факультете, и Вадим даже подошел пообщаться, но Тася сделала вид, что едва помнит его имя, хотя у самой сердце провалилось по самые пятки. Несколько недель она провела в аудиториях, исподтишка подсматривая на лекциях за Вадиком. Светка замечала и посмеивалась над подругой, но страдать издалека разрешала. Главное, не подходить к нему близко.
«Бабник!» — поставила она клеймо. А Вадик, действительно, был хорош собой. И самое печальное, знал об этом. И безнаказанно пользовался. Но Тася себя чувствовала в безопасности: разве обратит он внимание на такую простушку, как она?
Всё изменилось на Новый год. Собрались двумя группами, включая Вадима, и отправились загород, на дачу. Тася долго отнекивалась, пыталась придумать отговорки, но Светка была непреклонна. В конце концов, надула губы, села на кровать и, сложив руки на груди, процедила: «Как хочешь. Тогда я тоже не поеду». Пришлось согласиться. Не умела Тася говорить «нет». Сразу чувствовала себя виноватой и начинала оправдываться. Могла потом не спать ночами и бесконечно гонять по кругу одни и те же мысли, взращивая внутри себя вину за отказ. Даже сейчас, дожив до тридцати пяти лет, не научилась отстаивать свое мнение, а уж когда была совсем молоденькой, и подавно не умела.
Вот именно там, в деревянном добротном доме с тремя комнатами, Тася и проснулась в одной постели с Вадимом. От навалившегося стыда долго еще притворялась спящей, хотя слышала, что Вадик уже встал и гремит на кухне бутылками, выискивая минералку или сок. Пить хотелось ужасно, но Тася лишь зажмурила крепче глаза, только бы не видеть Вадима. Может быть, он уйдет к своим дружкам, которые до сих пор храпят в соседних комнатах и даже в маленькой баньке на краю участка. Обратно в город уезжали только вечером. Весь день Тася старалась вести себя, как ни в чем не бывало. Вадим искрометно шутил, пел песни под гитару и даже обнимал ее за плечи, как будто она и, правда, его девушка, а не просто развлечение на ночь.
***
Тася вынырнула из воспоминаний. С той вечеринки прошло уже почти пятнадцать лет. Сразу и не вспомнишь, сколько всего позади. Всё померкло в ее гонке за счастьем. Сначала счастьем виделось само присутствие Вадима, потом замужество, а потом и ожидание беременности. Всё пронеслось вихрем: и студенческая свадьба, и безденежье, и комнатушка в коммуналке со склочными соседями, и ужин, порой, состоящий из поджаренного хлеба и лука. Всегда рядом, всегда с улыбкой, всегда: «Ничего, Вадька, прорвемся!»