Роковая музыка (Музыка души)
Шрифт:
— Сдается мне, это был Казначей, — сказал Ридкулли. — Пошли, парень. Это всего лишь пузыри, — и он двинулся прямо в пену.
После секундного замешательства Прудер осознал, что речь идет о чести молодых волшебников и кинулся следом за ним. Почти сразу же он столкнулся с кем-то, окутанным облаком пузырей.
— О, здравствуйте-
— Кто здесь?
— Это я, Стиббонс. Я пришел на помощь.
— Отлично. Где здесь выход?
— Эээ.
Из недр кофейного облака раздалось несколько взрывов и донеслось бульканье. Прудер моргнул. Уровень субстанции
Ридкулли возвышался над пеной, кофейные пузыри слетали с полей его шляпы.
— Здесь происходит что-то поистине идиотское, — заявил он. — И я собираюсь терпеливо ждать до тех пор, пока передо мной не предстанет Декан собственной персоной!
— Не вижу никаких оснований предполагать, что именно я был этому виной, — пробормотал один из покрытых кофе столбов.
— Ну хорошо, кто тогда?
— Декан заявил, что кофе должно пенится, — сообщила пенное нагромождением с уверенностью Главного Диспутатора, — он применил какое-то простое волшебство и в результате, я полагаю, мы оказались вынесены вон.
— А, так все-таки это был ты, Декан.
— Ну хорошо, я, но это было просто совпадение, — ответил Декан желчно.
— Ну-ка, все вы, бегом отсюда, — сказал Декан. — Сию же минуту в Университет!
— Я хочу сказать, я не понимаю, как вы могли предположить, что это моя вина, только потому, что иногда я оказывался тем, кто…
Пена вздулась чуть сильнее и из-под нее показались гномий шлем и два глаза.
— Звините, — донеслось из-под пузырей. — Но кто-нибудь собирается за все это платить? Четыре доллара, спасибо большое.
— Деньги у Казначея, — быстро сказал Ридкулли.
— Уже нет, — сообщил Главный Диспутатор. — Он купил семнадцать пончиков.
— Сахар? — спросил Ридкулли. — Вы позволили ему есть сахар? Вы же знаете, что от сахара он делается очень, вы же знаете, странным. Миссис Панариция говорила, что заметит, если мы допустим его до сахара, — он услышал, как волшебники заплюхали в направлении двери. — Все в порядке, дружище, ты можешь нам верить, ибо мы — волшебники. Я пришли немного денег поутру.
— Ха, и вы ожидаете, что я этому поверю, что ли? — спросил гном.
Это была долгая и трудная ночь. Ридкулли развернулся и взмахнул рукой в направлении стены. Октариновая вспышка и на стене появились выжженные слова: «ТВАИ 4 ДОЛОРА».
— Отлично, отлично, никаких проблем, — сказал гном, ныряя обратно в пену.
— Я не склонен думать, что Миссис Панариция будет волноваться, — сказал Преподаватель Современного Руносложения, когда они хлюпали сквозь темноту. — Я видел ее и некоторых дев на — эээ — концерте. Ну, вы понимаете, дев с кухни. Молли, Полли и — эээ — Долли. Они — эээ — визжали.
— Мне не показалось, что музыка была настолько уж плоха, — заметил Ридкулли.
— Нет, — эээ — не от боли, я — эээ — не сказал бы, — сказал Преподаватель Современного Руносложения, начиная краснеть. — Но, — эээ — когда молодой человек стал качать бедрами вот так.
— Он
— Эээ — мне показалось, что она бросила что-то из своих — эээ — нижних вещей прямо на сцену.
Это сообщение заставило замолчать даже Ридкулли, по крайней мере на некоторое время. Все волшебники неожиданно погрузились в какие-то глубоко личные размышления.
— Как, миссис Панарация? — начал Профессор Неопределенных Исследований.
— Да.
— Как, она?
— Я, — эээ — думаю, да.
Однажды Ридкулли видел купальник миссис Панариции. Он был впечатлен. Он никогда не предполагал, что в мире есть столько розового эластика.
— Что, точно она? — спросил Декан голосом, будто бы идущим очень издалека.
— Я, — эээ — совершенно уверен.
— На мой взгляд, весьма тревожное сообщение, — с живостью заметил Ридкулли. — Она могла причинить кому-нибудь серьезные повреждения. Значит так, вы все, марш в Университет и примите холодную ванну, быстро!
— Действительно она? — спросил Профессор Невообразимых Исследований. Почему-то никто из них не чувствовал себя в силах оставить эту мысль в покое.
— Будьте хоть немного полезными и найдите Казначея, — прикрикнул Ридкулли. — И первое, что я бы сделал утром — это вызвал вас всех пред очи университетского руководства, если бы не тот прискорбный факт, что вы и есть это руководство.
Вонючий Старина Рон, профессиональный маньяк и один из самых трудолюбивых анк-морпоркских нищих, помаргивал во мраке. Лорд Ветинари потрясающе видел в темноте. И — к его собственному сожалению — обладал хорошо развитым нюхом.
— И что произошло потом? — спросил он, стараясь не поворачиваться к нищему. Несмотря на то, что в действительности Вонючий Старина Рон был маленьким скрюченным человечком в огромном грязном пальто, судя по запаху, он заполнял собой весь мир. Вонючий Старина Рон представлял собой физико-шизоидный феномен. Существовал Вонючий Старина Рон, и существовал запах Вонючего Старины Рона, вырабатываемый годами и достигший уже собственной индивидуальности. Всякий мог обладать запахом, который надолго задерживался после его ухода, но запах Старины Рона прибывал за несколько минут до него самого, чтобы успеть хорошенько распространиться и создать комфортные условия к приходу хозяина. Он развился в нечто столь поразительное, что уже не воспринимался носом, который мгновенно замыкался в попытке спастись; люди догадывались, что Рон приближается, когда сера у них в ушах начинала плавиться.
— Жучит, жучит, непрально пучит, я им грю, жучрю.
Патриций терпеливо ждал. Беседуя с Вонючим Стариной Роном, вы должны дать время его блуждающему уму войти в соприкосновение с языком.
— …следил за мной магией, я им грю, суп бобовый, смотри сюда, а потом все танцевали, вишь ты, а потом еще двое волшебников на улице, один тащил музыку в ящике, а мистер Достабль спросил, а потом кофейня взорвалась и они все ушли в Университет — жучит, жучит, жучу, посмотрим, если я не…
— Кофейня взорвалась, так?