Роковая ошибка
Шрифт:
— Это мы называем паком или паковым льдом, — пояснил ей Ли. — Несколько спрессованных слоев льда, один на другом. Пак может быть очень опасным, хотя здесь он тонкий по сравнению с тем, что мне приходилось видеть в Арктике.
— Когда вы плавали в Арктике? с интересом спросила Трейси.
— Так давно, что уже точно и не припомню. Тогда я был совсем мальчишкой.
— А почему вы переключились на Антарктику?
— Коммерческая необходимость. Китобойный промысел в Арктике стал постепенно изживать себя. А жаль. Условия там обычно гораздо лучше, чем здесь, в водах у Южного полюса — по крайней мере в это время года. — Он
— Но даже теперь их убивают в больших количествах, — отозвалась Трейси. Она чувствовала, что ее замечание китобоям может показаться глупым, но в то же время ей хотелось высказать свою точку зрения. — Это кажется таким жестоким и бесчеловечным, когда подумаешь, что киты никогда и ни для кого не представляли ни малейшей угрозы. Неужели китовый жир так уж необходим для человека?
— Да, — услышала она твердый ответ. — Из него изготавливают такие используемые в повседневной жизни продукты, как маргарин, глицерин и мыло; на его основе изготавливают лаки и краски. — Ли говорил так, словно привык участвовать в подобных дискуссиях. — Врачи используют лекарства, которые изготавливаются из китовых желез, а китовым мясом питается множество людей, которые иначе остались бы голодными. — Он взглянул на нее с долей злорадства. — Некая часть кита используется даже для изготовления ваших духов.
— Вы шутите! — недоверчиво воскликнула пораженная девушка.
— Нисколько. При производстве духов используется так называемая серая амбра — вещество, которое добывают из тонкой кишки кашалота.
— Фу! — поморщилась Трейси. — Что ж, вы привели убедительные доводы. Ничего этого я не знала.
Наступило молчание. Трейси смотрела вперед на воду, ни на секунду не забывая о его близости, и гадала, о чем он думает. Ей подумалось о том, что, вероятно, между ними всегда будет существовать напряжение, слишком сильна в нем память о Черил.
На льду что-то зашевелилось, и девушка прищурила глаза, пытаясь разглядеть получше. Либо она сошла с ума, либо там и впрямь были люди!
— Пингвины, — произнес Ли, услышав ее невольное восклицание. — Вот, посмотрите поближе.
Трейси взяла у него тяжелый бинокль — по телу девушки невольно пробежала дрожь, когда их пальцы соприкоснулись. После того как она отрегулировала линзы, далекие расплывчатые фигуры стали настолько отчетливыми и большими, что, казалось, протяни руку, и тут же коснешься этих очаровательных существ. Они медленно и неуклюже шагали по льду к быстро приближающемуся кораблю, от любопытства вытягивая шею.
— Мы в них врежемся! — воскликнула девушка. — Они прямо на нашем пути!
— Не врежемся. Они идут чуть правее. И потом, пока они подойдут, мы уже выберемся изо льда.
Трейси вернула ему бинокль, увидела выражение его лица и с сомнением спросила:
— А вы бы изменили курс корабля, чтобы обойти их, если бы они действительно оказались у нас на пути?
— Слишком велик риск получить повреждение, — ответил он, медленно качая головой. — Ставка слишком велика. — Тон его стал чуть резче: — Я не могу позволить взять верх сантиментам.
— Шкипер, на связи «Шеклтон», — объявил радист. — Им приходится обходить паковый лед, так что к точке сбора вовремя
— Выясни, где они находятся, — незамедлительно откликнулся капитан, — и сообщи, что мы их будем ждать. После этого свяжись с «Баффином» и «Активным» и передай, чтобы они были готовы к изменению курса. — Взглянув на Трейси, он вежливо извинился: — Простите, доктор, но служба обязывает. Можете оставаться здесь сколько захотите.
После чего отошел, забыв обо всем, кроме работы, ради которой и жил.
Глава 10
Наступил Новый год, а вместе с ним начался сезон охоты на китов-полосатиков. К «Звезде» присоединилось рефрижераторное судно китобойной флотилии «Ментор». Теперь оно должно было сопровождать «Звезду» до конца сезона, забирая и замораживая запасы свежего китового мяса, чтобы сохранить его в превосходном состоянии в течение всех предстоящих месяцев.
У команды было приподнятое настроение. В конце концов сезон оказался удачным. У каждого накапливалась приличная сумма заработка вместе с премиальными.
— Шкипер знает свое дело, — говорили моряки друг другу, всем своим видом показывая, что с самого начала нисколько не сомневались в этом, напрочь забыв, как всего две недели назад ругали его за то, что он отправился на запад, а не на восток.
Пользуясь разрешением Ли, Трейси еще несколько раз побывала на капитанском мостике в рубке, где зачарованно наблюдала за сложным управлением флотилией, поражаясь, сколько при этом приходится учитывать деталей. Изредка она видела капитана в столовой, но и тогда он был слишком занят, так что его хватало лишь на то, чтобы перекинуться с ней парой фраз. Это и был подлинный Ли Гаррат: преданный своему делу моряк, хозяин мира, в котором личные взаимоотношения имели второстепенное значение по сравнению с лежащим на его широких плечах огромным грузом ответственности.
Трейси начала жить одним днем, не загадывая о том, что будет завтра. Она понимала, что в конечном итоге придется решать, как быть после окончания плавания, но до этого было еще слишком далеко. Иногда она сидела, просто глядя вдаль и ни о чем не думая. Она чувствовала себя совершенно морально истощенной.
К концу второй недели января вспыхнула эпидемия гастроэнтерита, от которой слегло более шестидесяти членов экипажа «Звезды». Среди них оказался и Питер. Время наступило хлопотное, но только это и помогло Трейси выйти из летаргии, в которую она погружалась все глубже. Проведенное расследование в конце концов позволило определить источник инфекции. Им оказался один из молодых помощников кока, втихомолку страдавший расстройством кишечника и совершенно не подозревавший о том, что стал разносчиком бактерий в пище, которую раздавал.
— Ну и тупица! — возмущался Питер с койки в больничной палате, куда Трейси определила его как одного из наиболее тяжелых больных. — Запереть бы его недельки на две и кормить собственными бактериями!
— Думаю, после разговора с главным стюардом он будет докладывать о каждой капле, выкатившейся из носа, — заверила Питера Трейси, беря в руки температурный листок, висевший на спинке кровати, и внимательно его изучая. — Как вы себя чувствуете?
— Если этой ночью не умру, буду жить. — Он завертел головой на подушке, изображая страдание. — Боже, как я ненавижу эту болезнь! Словно тебе все внутренности выворачивает наружу! Сколько мне еще тут лежать?