Роковая привязанность
Шрифт:
— Будешь есть овсянку?
— Нет, спасибо. Только тост.
Она села, наблюдая за тем, как он наливает кофе. Внезапно Сара вспомнила беседу, подслушанную вчера вечером; Джастин анонимно обвинил Джона в убийстве Софии.
— Ты уверена в том, что не хочешь завтракать? — вежливо спросил он.— Есть горячие яйца и сосиски.
— Нет, спасибо.
Вдали снова зазвучало пианино; от кантри Джон снова вернулся к классике, заиграв шопеновскую прелюдию.
— Пойдешь рисовать сегодня утром, Джастин? — спросила она; ее голос тонул в звуках музыки.
— Возможно. Точно не
Он бросил на нее настороженный взгляд поверх «Тайме» и рассеянно помешал ложечкой кофе.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я подумала о том, что тоже могла бы порисовать,— ответила Сара, накладывая мармелад на тост.— Хочу посоветоваться с тобой насчет того, где тут наилучшее место для акварельного пейзажа.
— Понятно.
Он помолчал в нерешительности.
— А какие планы у моего отца?
— Похоже, он намерен все утро музицировать.
— Да,— согласился Джастин.— Похоже, так.
— Мэриджон играет на пианино?
— Кажется, нет.
— Да? Пианино отлично настроено.
— Она знала, что он приедет.
— Ей стало это известно лишь вчера днем! Джастин посмотрел на Сару.
— Нет, она давно об этом знала. На прошлой неделе она вызвала настройщика из Пензанса.
Растерянность Сары усилилась. Девушка отпила кофе, надеясь, что это поможет ей успокоиться, и начала размазывать мармелад по тосту. Пианино смолкло. Из коридора донеслись шаги. Джон вошел в столовую.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Поцеловав Сару, Джон подошел к окну и посмотрел в сад.— Не успел тебя спросить... Что ты собираешься делать сегодня? Есть какие-нибудь планы?
— Я могла бы порисовать утром, но...
— Отлично,— произнес Джон.— Попроси Джастина показать тебе живописные окрестности; Мэриджон надо кое-что купить в Пензансе, я обещал свозить ее туда на машине. Ты ведь не захочешь ехать в Пензанс, верно? Он переполнен туристами в это время года, там сейчас слишком шумно. Оставайся здесь и делай то, что хочешь.
Он с улыбкой повернулся к Саре.
— Хорошо?
— Да... хорошо, Джон.
— Превосходно! Позаботься о ней, Джастин, и веди себя хорошо.
Джон шагнул к двери.
— Мэриджон?
Из кухни донесся голос Мэриджон. С шумом закрыв за собой дверь, Джон направился по коридору в заднюю часть дома. Джастин прочистил горло.
— Хочешь еще кофе, Сара?
— Нет,— сказала она.— Нет, спасибо.
Он встал, осторожно отодвинув стул назад.
— Если ты позволишь, я поднимусь наверх и возьму мои принадлежности для рисования. Я скоро вернусь. Когда ты хочешь выйти из дома?
— О... в любое время. Как тебе будет удобнее.
— Я скажу тебе, когда буду готов.— Он вышел из столовой в коридор.
Сара посидела некоторое время за столом, потом отправилась наверх, чтобы достать из чемодана мольберт и краски. Собравшись причесаться, она услышала донесшийся снизу голос Джона:
— Мы уезжаем, дорогая. Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
— Да. Я уже почти собралась.
— Желаю хорошо провести время!
Она услышала, как закрылась дверь; взревел заработавший мотор, под шинами заскрипел гравий; вскоре шум автомобиля растаял, и Сара осталась в доме
— Не знаю, в какую сторону ты предпочитаешь пойти,— сказал он.— Мы можем взять автомобиль Мэриджон и поехать на юг к Сеннену и Краю Земли или на север, к замку Кениджек и мысу Корнуолл. Возле замка, над заброшенными шахтами, есть скала, с которой открывается превосходный вид.
Он замолчал, ожидая ее реакции; когда Сара кивнула, Джастин вежливо произнес:
— Едем туда?
— Да, хорошо.
Они сели в машину и, почти не разговаривая, поехали по шоссе к развилке; дорога, уходившая влево, привела их к морю и шахтам Кениджека. Они оставили автомобиль в конце дороги и стали забираться выше, подыскивая наиболее живописный вид. Внизу отливало синевой бескрайнее море; в отдельных местах у берега оно было зеленым. Крутая тропинка петляла над огромными скалами Кениджека; чуть выше громоздились выброшенные из старой шахты камни. Сара отметила, что освещение было идеальным. Задыхаясь после подъема, она наконец села, обвела взглядом дрожащий сквозь марево пейзаж и ощутила охватившее ее волнение.
— Я взял с собой лимонад и бисквиты,— сказал Джастин, демонстрируя свою предусмотрительность.— В жару идти нелегко.
Они молча выпили лимонад.
— Прекрасное место для собаки,— сказала Сара.— Есть где побегать, погоняться за кроликами.
— Мы раньше держали собаку, овчарку по кличке Флип. Сокращенное от Филип. Ее назвали так в честь герцога Эдинбургского. Моя мать, как многие иностранцы, обожала королевскую семью.
Сара отломила кусочек бисквита и уставилась на него невидящими глазами.
— И что случилось с Флипом?
— Мать распорядилась, чтобы его усыпили, после того как он изорвал в клочья одно из ее лучших вечерних платьев. Я проплакал целую ночь. Когда отец вернулся домой, вспыхнул скандал.
Джастин взял полотняный мешок и рассеянно достал из него альбом для рисования.
— Мне что-то не хочется сегодня рисовать акварелью. Возможно, я набросаю эскиз углем, а потом по нему нарисую дома картину маслом.
— Можно мне посмотреть твои работы? Он помолчал, глядя на чистый лист.
— Они тебе не понравятся.
— Почему?
— Они слишком своеобразны. Я не показывал их никому, кроме Мэриджон. Она не похожа на других людей...
— Почему? — спросила Сара.— Почему Мэриджон не такая, как все?
— Да, это так, верно? Она не такая, как другие... На эой акварели изображена бухта — ты, вероятно, не узнаешь ее. А это...
Сара ахнула. Джастин замер, его лицо покраснело, он опустил глаза.
На картине было много серой и зеленой краски; грозовые тучи заволакивали небо, темные изрезанные скалы напоминали чудовища из кошмара. Детали пейзажа из-за плохой композиции наезжали друг на друга, но дикое неистовство природы, ее первозданная красота были переданы превосходно. Сара вспомнила, как Джон исполнял композиции Рахманинова. Если бы Джон рисовал, подумала она, он бы мог написать подобную картину.