Роковая птичка
Шрифт:
– Кажется, без этой Сони твоя жизнь была бы скучна, – заметил я не задумываясь.
– Ты жестокий мерзавец, Дэнни Бойд! – Голос ее задрожал.
– Прости, я не думал, что это тебя так заденет.
– За такие деньги, что я тебе плачу, ты должен хотя бы сдерживаться и не оскорблять меня. Держи при себе свои замечания! – отрезала она.
– Ну, раз я случайно затронул больную тему, расскажи мне о Ральфе и о том, как он попал в аварию.
– Мы были с ним в Палм-Бич, – заговорила она медленно, успокаиваясь, – это курортное местечко в двадцати милях от города. Однажды ночью он предложил
– Полиция наверняка проверила машину. У них не возникло подозрений…
– Я же сказала – машина затонула на большой глубине, – перебила она, – в том месте сильные подводные течения. Прошло три дня, прежде чем им удалось поднять на поверхность машину с телом Ральфа. Машина ударилась о камень, когда входила в воду, поэтому весь перед был просто вмят внутрь. Чтобы опознать Ральфа, пришлось прибегнуть к медкарте его дантиста.
– А если его убили? И Кевина тоже? Кто мог пойти на двойное убийство, чтобы не дать тебе выйти замуж?
– Может быть, безответная любовь?
– Придумай что-нибудь получше. Хотя нельзя отрицать, что великолепного тела Марсии Буржесс должны жаждать все мужчины.
– И великолепного тела, и моего, не менее великолепного, счета в банке.
– Это уже лучше, – одобрил я, – есть кто-нибудь на примете?
– Джонни Фэйерхэм. – Она вдруг хихикнула.
– Кто он?
– Прости, Дэнни, если тебе покажется моя теория наивной. Может быть, это глупо, но, поверь, когда девушка достигает двадцати четырех и все еще не замужем, всегда найдется в ее жизни Джонни Фэйерхэм. Милый, строгий, надежный Джонни Фэйерхэм. Такой скучный, что, оставаясь с ним вдвоем, уже через пять минут хочется завыть от тоски. Но такой Джонни упрямо ждет своего часа, неустанно клянется в любви и убежден, что женится на ветренице, когда она перебесится. Джонни Фэйерхэмы упрямы и необидчивы.
– Как у него с деньгами?
– Никогда не слышала о его проблемах с этой стороны. – Марсия задумалась, взгляд ее стал рассеянным. – Я действительно никогда об этом не думала. Он связан бизнесом с папой и живет явно небедно, – она вышла из задумчивости, взгляд ее снова приобрел ясность, – но сама мысль о том, что Джонни может быть убийцей, – абсолютно нелепа. Он и мухи не обидит.
– Он тоже приглашен на завтра?
– Разумеется! – Глаза у нее заблестели. – Старый верный друг, который всегда находится где-то рядом. Упрямец с неодобрительно поджатыми губами, глубоко убежденный, что ни к чему хорошему эта помолвка не приведет, как и в том, что я когда-нибудь образумлюсь и перестану метаться.
– А есть еще несчастные претенденты на твою руку и состояние?
– Больше нет, насколько мне известно. – Она покачала головой.
– Что ж, список подозреваемых сократился до крайности.
– Это плохо? Я имею в виду, что подозреваемый всего один – Джонни!
– Два, – поправил я.
– Кто еще? – изумленно спросила она.
– Ты.
– Угораздило же меня ложиться тогда на кушетку и
– Это преследует меня всю жизнь, – признался я, – в самый интересный момент возникают неправильные инстинкты.
Она ухмыльнулась, глядя на меня поверх края своего бокала.
– Тема закрыта. Какие у нас планы на сегодняшний вечер? Недалеко отсюда есть уютный маленький ресторанчик, где специализируются на итальянской кухне. Мы можем там поужинать, потом прийти сюда и пораньше лечь спать. В десять утра появятся поставщики продуктов и начнут готовить стол к ленчу.
– Но из твоих слов я понял, что будет немного народу.
– Ну и что, – она нетерпеливо пожала плечами, – не думаешь ли ты, что можно предстать перед тобой и гостями прекрасной сияющей невестой после того, как я приготовлю ленч на тридцать гостей?
У меня не нашлось подходящего ответа, и я уткнулся в свой стакан.
– Который час? – спросила Марсия.
– Около шести.
– Пойду приму душ и переоденусь.
– Мне нужно переодеваться к ужину?
– Пиджак и галстук обязательны. – Она окинула меня критическим взглядом. – Полагаю, у тебя найдется одноцветная рубашка?
Я налил себе еще стаканчик, чтобы продержаться следующие полчаса, надеясь, что этого времени ей хватит на сборы. У себя в комнате поменял гавайскую рубашку на более подходящую случаю, недавно приобретенную у «Братьев Брукс», надел галстук, пиджак. Я все еще продолжал поиски своего бумажника, хотя мог поклясться, что оставил его на туалетном столике, когда в дверь тихо постучали. Повернув голову, я увидел на пороге Марсию в белом платье без рукавов, которое вполне можно было бы назвать скромненьким, если бы не размашистое декольте в форме звезды, в котором можно было увидеть значительную часть соблазнительных выпуклостей.
– Ты что-то потерял?
– Мой бумажник. Могу поклясться, что оставил его на…
– О! Извини, – она, казалось, смутилась, – он у меня в комнате. Я сейчас принесу.
Мне это не понравилось.
– А за каким дьяволом он оказался в твоей комнате?
– Я не хотела тебя будить сегодня утром, когда собралась позвонить папочке. Зная, что он будет расспрашивать о тебе, например, о том, где ты живешь в Нью-Йорке и так далее, на всякий случай прихватила твой бумажник. Но забыла вернуть, извини.
– На него произвел впечатление мой адрес? На Сентрал-парк-Вест?
– Мне кажется, да. – Она выглядела серьезной. – Я сказала, что тебе принадлежит весь дом, в нем ты занимаешь двухуровневый пентхаус. Имеешь также летний дом в Саутгемптоне, учти.
– Да я становлюсь все богаче прямо с каждой минутой! Ну ладно, тащи сюда бумажник и пойдем ужинать.
Маленькое уютное местечко в двух шагах от дома оказалось рестораном, сразившим меня наповал своей утонченной элегантностью, от которой могли испуганно съежиться края кредитной карточки. Еда представляла собой маленький итальянский шедевр, а кьянти имело чистый, терпкий вкус, услаждавший нёбо и заставлявший поверить, что вы никогда не были заядлым курильщиком.