Роковая сделка
Шрифт:
— Второе вытекает из первого, — ответила Трисия.
— И что ты собираешься делать?
— Писать статью и уповать на то, что он все-таки меня поймет, — ответила я.
— Значит, всего лишь писать? Не отклоняясь и не копая ни вправо, ни влево, ни в каком-либо другом направлении? Хотя тебе как журналисту и ищейке, я полагаю, известно, что без этого не обойтись? — принялась поддразнивать меня Кэссиди.
— Ищейка — хорошее слово, — заметила Трисия.
— Куда симпатичнее, чем корреспондент, — сказала я.
Кэссиди кивнула.
— Но ты не ответила на вопрос.
— А разве ты о чем-то
— Только статья — и все?
— Вот теперь я действительно слышу вопрос.
— А ты по-прежнему на него не отвечаешь.
— Я не остановлюсь ни перед чем, — сказала я твердо. — А теперь расскажи об уроке физики.
Кэссиди на секунду задумалась, а потом с лучезарной улыбкой изрекла:
— В мире все связано самым неожиданным образом.
— Понятно. Это замечание относится к физике или к физику? — спросила я.
— Завтра скажу. После обеда.
— Лично я не смогу столько времени пребывать в неведении. Поделись хотя бы основными фактами, — попросила Трисия.
Вернулась официантка с коктейлем для Кэссиди, и мы замерли в ожидании, когда же она уйдет. Кэссиди знала, что мы страшно заинтригованы, и получала от этого удовольствие.
— Я же сказала, давайте подождем до завтра, а там посмотрим, заслуживают ли эти факты внимания. В конце концов, мы здесь собрались, чтобы отметить следующий шаг в профессиональной деятельности Молли. Итак, за будущие успехи! — Кэссиди приподняла бокал.
— И за неожиданные связи в этом мире, — подхватила я.
Этот совместный тост стал кульминацией нашего вечера. Потом мы еще немного поболтали о том о сем, еще капельку выпили. Придя домой, я облачилась в джинсы и футболку с портретом рок-звезды восьмидесятых Тома Петти (одежду, в которой я обожаю читать), сунула в микроволновку пакет с попкорном и, для вдохновения мазнув за ушами духами из флакончика, который мне вручил Эмиль, погрузилась в изучение материалов.
Гвен Линкольн представлялась мне сильной личностью, которая нашла себе ровню в Гарте Хендерсоне, но в результате смесь оказалась чересчур взрывной. Интересно, существует ли предельный накал эмоций, которые способна выдержать любовь? Вопрос под стать задачке по физике для нового приятеля Кэссиди.
В мире рекламы преобладают крупные корпорации, но Гарт Хендерсон гордился тем, что его сравнительно небольшое агентство не разбрасывается на все, что под руку попадется, а выбрало для себя определенное направление. С самого начала клиентами «Г.Х. Инкорпорейтед» стали восходящие звезды мира моды. У него был отличный нюх и зоркий глаз, и большинство его клиентов действительно добивались оглушительного успеха и продолжали с ним сотрудничать, что окупалось во всех отношениях.
Ронни Уиллис со своим агентством был сделан из того же теста, но не отличался тем же блеском. Его рекламные кампании не всегда достигали таких же высот, как у Гарта, но отдельные его акции и клиенты оказывались поистине гениальными (например, Эмиль Требаск), поэтому слияние агентств двух специалистов с одинаковым типом мышления имело смысл.
Но теперь, когда Гарта не стало, что толкает Ронни к сделке? Что он от нее получает, кроме способных в любую минуту разбежаться клиентов? Неужели для его собственного агентства наступили такие тяжелые времена, что он стремится к слиянию с компанией
Чтение захватило меня настолько, что звук поворачивавшегося в замке ключа застал меня врасплох, буквально заставив подскочить от неожиданности. Я осторожно приблизилась к приоткрывшейся двери, которую удерживала цепочка, в образовавшуюся щель увидела Кайла и неловко устранила препятствие. Он нерешительно топтался на пороге.
— Я думал, тебя нет дома.
— Я думала, ты не придешь… — Прозвучало это ужасно, и я добавила: — Так скоро. — Я взглянула на часы. — Начало одиннадцатого. Надо же… потеряла счет времени. — Я махнула в сторону кипы бумаг.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Не помешал?
У Кайла вот уже почти месяц были собственные ключи. Его обожал Дэнни и другие швейцары, поэтому он беспрепятственно, как и прочие жильцы, входил в дом и выходил из него, несмотря на то, что официально нас пока ничто не связывало. У него тут была и одежда, и туалетные принадлежности, и даже любимые диски, но я совершенно не представляю, что в этом деле можно считать точкой отсчета. Коллекцию спортивных сувениров на книжных полках? Приятную перемену в записи на автоответчике, вроде «Наснет дома»? Общие карточки для ответов на приглашения с указанием наших имен? Конечно, самым знаменательным событием стал бы отказ от квартиры, которую он снимает (у меня и район получше, и плата пониже), но до этого нам пока далеко. И как знать, когда это случится, да и случится ли вообще?
— Я — правда! — очень рада тебя видеть, — сказала я, стараясь не выдавать волнения.
— Ты меня прости за сегодняшнее, — сказал он, но не стал снимать пиджак. Если в ближайшие полторы минуты он этого не сделает, я начну психовать, как бы глупо это ни было.
— Ты меня тоже прости.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил свернутые в рулон бумаги. Подержал их на весу, словно еще раз обдумывая свое решение, и протянул мне.
Я потянулась к нему и поцеловала, не прикасаясь к бумагам, потому что, во-первых, хотела его поцеловать, а во-вторых, решила, что должна продемонстрировать: мне куда важнее его появление, чем какие-то там бумаги. Ответный поцелуй оказался нежнее того, что я получила днем у его конторы, но я все равно почувствовала в нем какую-то настороженную сдержанность. И главное, он не снимал пиджак, поэтому я засунула под пиджак руки, чтобы облегчить ему задачу.
— Новые духи? — прошептал он мне в самое ухо.
— Нравятся?
— Интересный запах.
— Это новый аромат Гвен Линкольн.
Он глубоко вздохнул, но я не поняла, хотел ли он как следует оценить духи или действительно вздыхал.
— Мне нужно вернуться на работу, — прошептал Кайл, и мои руки задержались на его лопатках. — Я решил принести тебе документы, ну и посмотреть, как у тебя дела. — Я вытащила руки из-под пиджака, и он вложил бумаги прямо в них, наблюдая за моей реакцией.